Судьба империи. Русский взгляд на европейскую цивилизацию - Тимофей Сергейцев Страница 45

Мировая буржуазная революция вступила в стадию завершения, за ней последует мировая социалистическая контрреволюция. Вопрос только в том, будет ли она сопровождаться третьей мировой, ядерной войной. Ведь государств – носителей цивилизаций и базовых религий никто пока не отменял. Сегодня границы континентов практически совпадают с границами «внутренних пространств» империй, а уже не просто колоний (в которых основной цивилизационный порядок метрополии не воспроизводится). Таковы США, ЕС, РФ+Украина+Белоруссия+Казахстан, Китай, Индия. Это сулит новые имперские войны и противостояния.

Кризис западного религиозного сознания подходит к своему историческому концу. Путь был долог: раскол с ортодоксией – православием, включение в борьбу за светскую власть, идеологизация (Молот ведьм), прозелитизм и миссионерство, инквизиция и Реформация (включая появление не только немецких протестантов, но и англиканской церкви, а также выезд в Новый Свет многочисленных сект), «потеря» науки, провал цивилизационного проекта «университета» и замена его проектом «энциклопедии», появление светских религий, оформление и противостояние трех главных светских религий – коммунизма, нацизма и либерализма. Именно этот путь Фукуяма попытался назвать концом истории – победой либерализма. Однако, одолев другие светские религии, либерализм угасает и сам. Оставшись без противника, он утратил механизмы воспроизводства. Это – исторический конец западной ветви цивилизации и ее религии (предсказанный «закат Европы»).

Такая победа для светской религии (над другими светскими религиями) не может не быть пирровой. Нас ждет мир, где социальный порядок будет учреждаться без организации массовой светской веры в него. Вернется право силы. А ведь именно эта вера создавала у западного человека иллюзию его собственного участия в создании и поддержании порядка. Лишенный иллюзии, поставленный в условия внешней необходимости социальной организации, западный человек будет воспринимать эти социальные обстоятельства как насилие над его индивидуальной волей, как «тоталитаризм». И в этом смысле «тоталитаризм» неизбежен для западной ветви европейской цивилизации, какой бы ни была конкретная конструкция государства и власти.

Такой тоталитаризм сам уже стал обоснованием систем насилия, которые далеко превзойдут по мощности и жестокости «ужасы» сталинских репрессий. То, что сделали с Ираком и Югославией, что делают сейчас с Арабским Востоком, – всего лишь проба пера в новом цивилизационном жанре. Разница с нами пока в одном: столетиями Запад упражняется в насилии над другими, а мы – над самими собой. Но и Запад вот-вот выйдет к пределам внешнего насилия и вынужден будет заняться самим собой, собственной социальной структурой.

У третьей мировой войны будет новое, «человеческое» лицо, ее запрещено будет ненавидеть и осуждать. Она будет цивилизованным мероприятием Запада во имя всеобщей демократии во всем мире. Будет всеобъемлющее, «мирное», повседневное насилие, основанное на тотальном знаковом (прежде всего, финансовом, имущественном, пространственном и идентификационном) контроле над каждым индивидом. Такова плата истории за принятие идеи негативной, релятивистской, относительной свободы, равной свободы индивидов друг от друга как базовой для построения социума.

Действительная, полная, позитивная свобода, свобода «для», а не «от» возможна только в отношениях человека и Бога. Бог предоставил человеку свободу воли и никак ее не ограничил. Человек же и не может, и не должен ограничивать свободу Бога, так как Бог есть источник его, человека, существования.

После падения последней – либеральной – светской веры нужно искать не «четвертую», еще «неведомую», а быть готовым бороться за свое выживание в новом мире без социальной веры. Чем быстрее мы откажемся от попыток залатать брешь в идеологии коммунизма противостоящей ей, но также умирающей идеологией либерализма, тем больше у нас шансов для жизнеспособного самоопределения и продолжения своей истории. Мы должны вернуться от идеологии и светской веры к мышлению, причем мышлению, так или иначе включающему все население. Назовем это русским здравым смыслом или русским умом. Мы должны стать мыслящим народом.

С другой стороны, важно вернуться к основаниям христианства – действительной, а не светской веры – и начать заново осмыслять весь философский, богословский, научный, методологический потенциал европейской истории, и в особенности ее восточной ветви, Восточного Рима. Эта подлинная религиозность (цивилизованность) в рефлексивной, осознаваемой и критической форме полноты пройденного пути – то есть собственно в форме веры как таковой – возможно (и скорее всего), будет уделом немногих (так было всегда), но это вовсе не означает создания касты или сословия. Это добровольный выбор открытого для всех пути.

Восстановление статуса подлинной религии и веры будет атаковано умирающим либерализмом – будут атаковать, как сейчас атакуют ислам, навесив на нас ярлык православного фундаментализма. При этом мы должны избежать ошибки, к которой нас будут подталкивать, и пытаться подрядить церковь на задачу воспроизводства государственной власти. Это власть и государство должны обеспечивать условия свободного воспроизводства церкви и защиты веры. Сами же власть и государство должны учреждаться и воспроизводиться на базе мышления, осмысленной и принятой пройденной истории (и значит, адекватно материалу и его организованностям), а не через светские религии – идеологии ХХ века.

Самое нелепое – отвергать такую власть и государство, такой социальный порядок, как насилие и тоталитаризм. Нам нужно добиться от граждан понимания (как базы и первой действительности мышления) такого государства, порядка и власти. В советском периоде истории России эта задача решена не была (во всяком случае, до конца) – иначе советский проект не был бы так оболган нашими врагами (что нормально) и поруган нами самими, пусть и с их вражеской подачи.

Интеллигенция, претендующая на «разум народа» и заменяющая у нас исторически отсутствующее общество по понятию, не выработала критического осмысления нашей истории, включая советский проект. Скорее она исполнила роль «светского клира», служителей социального культа. При этом она оказалась во власти западного кризисного религиозного сознания, находящегося «в пятой фазе» распада – в колебании между коммунизмом и либерализмом с отдельным отростком в виде нацизма. В то время как задача западной ветви европейской цивилизации, хорошо сформулированная еще Наполеоном, величайшим модернизатором Западной Европы («загнать северных варваров в их льды»), состоит вовсе не в уничтожении коммунистической веры, а в уничтожении русского государства. А якобы уничтоженная коммунистическая-социалистическая вера, которая благополучно присутствует в той же Западной Европе в виде утопических требований привыкших к социалистическим потребительским благам граждан «стран-победителей», хорошо микшируется с верой либерально-демократической. Поэтому наша интеллигенция подлежит перевоспитанию и переобучению в начальных классах европейской школы мысли в первую очередь.

Мы должны ясно понять, что наш собственный европейский цивилизационный базис более ортодоксален и одновременно в плане исторического опыта более развит, чем западный. Нужно еще ответить на вопрос (нужно, прежде всего, самим западникам, но и нам не помешает), чем потерпевший крушение Западный Рим заплатил в своей собственной истории за свой реванш и крушение Восточной Римской империи, за сдвиг ее геополитической базы «во льды». Ведь государство, существующее ради индивидуального эгоизма его членов – граждан, враждебных друг другу, – само не может иметь никакой позитивной основы и быть чем-то иным, нежели сверхиндивидом с обращенным за свои пределы сверхэгоизмом. Недостаточно лишь регулировать конфликты индивидов друг с другом. Так, идея освоения и обустройства мира превращается в идею его завоевания и ограбления. Ссудный процент и промышленная эксплуатация труда радикально усиливают возможности коллективного эгоизма такого государства.