Полет орла - Валентин Пронин Страница 45

Внезапно показался конный эскорт лейб-гвардейских гусар. За гусарами ехала закрытая карета. Позади нее еще одна группа кавалеристов. Карета остановилась, из нее вышел император Александр. По-православному обычаю, царь явился проститься со своим старым полководцем. Приказано было никому не сопровождать императора, а всем, находившимся в доме, выйти. Александр остановил врача. «Сколько ему осталось?» – спросил он по-немецки. «Совсем немного, Ваше Величество. Может быть, минуты». – «Он в сознании?» – «О да, агония еще не началась».

– Всем покинуть дом, – прошипел адъютант, прикрывая за императором комнату, в которой находилась постель умирающего. Возле постели на столе стояли иконы. Какие-то склянки с бесполезными лекарствами. Горела свеча в серебряном шандале.

Царь сел на стул возле постели. Лицо Кутузова было желтовато-бледно, а белые волосы почти сливались с белизной подушки. Единственный глаз старика встретил вошедшего осмысленно и спокойно. Царь молчал. Молчанием же сопровождал его появление умирающий. Наконец Александр наклонился близко к лицу Кутузова и спросил еле слышно:

– Простишь ли ты меня, Михайло Илларионович?

– Я вас прощаю, государь, – отчетливо ответил Кутузов. – Но… простит ли вас Россия?.. – Он тяжело дышал, хотя лицо его не выражало страдания.

Император медленно поднялся и, не оборачиваясь, вышел. Также медленно он сел в карету. Адъютанты и всадники заняли свои места. Император уехал. Врачи возвратились к умирающему. Но за тонкой деревянной стеной комнаты, где лежал Кутузов, находился молоденький дежурный офицер. Он то ли не услышал приказа царя всем покинуть дом, то ли остался намеренно. И среди русской армии навсегда осталась эта неприятная для царя сцена, хотя имени подслушивавшего офицера не установили.

Горестная весть о столь великой для русской армии и всего Отечества утраты отозвалась в душе Сеславина глубокой печалью. Он всю жизнь вспоминал обед у Кутузова, который пригласил его к себе после сражения под Ляховом, где наполеоновский генерал Ожеро впервые сдался соединенным отрядам Сеславина, Давыдова, Фигнера и Орлова-Денисова.

По своему обыкновению, «летучий» отряд Сеславина, которым теперь являлся весь Сумской гусарский полк, первым приближался к Дрездену. Как и в дни Отечественной войны, отряд Сеславина направлялся для наблюдения за действиями французов. Не рассматривая сумских гусар лишь как средство разведки, Сеславин по пути к селению Гипперсдорф обнаружил и лихой гусарской атакой рассеял полк неприятельских драгун, а также заставил отступить пехоту, почти не оказавшую сопротивления.

Выполнив задание командования, Сеславин присоединился к авангарду корпуса Витгенштейна, подошедшего к Дрездену. Объединившись с гродненскими гусарами, полк Сеславина стремительно напал на французских драгун Мюрата, которые не выдержали яростной рубки русских гусар и, отступив со значительными потерями, оставили четыре орудия.

– Ну, скажу вам, друзья мои, – заявил на биваке товарищам штабс-капитан Куманьков, старый рубака с вислыми усами и шрамом через весь лоб. – Наш новый командир, хоть и прослыл в прошлую кампанию героем, однако нисколько славу свою не уронил в первые же дела наши за рубежом матушки-России. Эк, выстроил атаки, а? Как на уездных учениях: спокоен, хладнокровен и в атаке среди первых. А ведь Сеславин-то конноартиллерист, а не гусар.

– Так что ж, он в своем «летучем» отряде весь ретирад Бонапарта по Смоленской дороге только и охаживал кавалерийскими набегами. Ему учиться конным атакам не надо, – высказался Лунько, молодой, курчавый поручик, сидевший у костра с левой рукой на перевязи и не пожелавший остаться в лазарете.

Простые гусары своими улыбками, одобрительным говором поддержали мнение старших, как безоговорочное признание достоинств полковника Сеславина. Они даже гордились его известностью среди русской армии, всеми признанного, прославленного командира партизан.

Солнечным утром Богемская армия (то есть объединенные русские корпуса Витгенштейна и дивизия главнокомандующего, австрийского князя Шварценберга) обложила Дрезден и после трех сигнальных пушечных выстрелов пошла на штурм. Атаки пехотных частей правого фланга Витгенштейн возложил почему-то на гусарского полковника Сеславина. Но Александру Никитичу еще со времен войны с турками было не привыкать водить штурмовые колонны в штыковые атаки. Сражение на подступах к укрепленному Дрездену, жестокое и упорное, не дало штурмующим победного результата. На этот раз французы отбили все штурмовые ухищрения и усилия русских и австрийцев.

Вообще в отдельных случаях Наполеон еще одерживал победы благодаря отсутствию в русском командованьи Кутузова и Багратиона, но главным образом из-за робкого топтания на месте командующего австрийской армией князя Шварценберга или грубых ошибок (над которыми во всеуслышание потешался Наполеон) прусского фельд-маршала Блюхера. Они никак не могли отвыкнуть от сознания его былого могущества. Так или иначе, но французы отразили яростные штурмы Дрездена. Объединенная Богемская армия вынуждена была отступить.

– Что ж, Александр Никитич, – спрашивал его давний приятель и подчиненный, двадцатидвухлетний Саша Габбе, так и перебравшийся с Сеславиным после партизанства в сумские гусары, – разве плохо штурмовали наши офицеры и солдаты дрезденские равелины? Или виноваты немецкие офицеры и солдаты?

– Нет, Саша, – убежденно отвечал опытный военный, теперь уже полковник Сеславин, – и русские, и немецкие солдаты и офицеры воевали хорошо. Но в командовании армией отсутствует единоначалие, когда господа Блюхер, Шварценберг да и наш Витгенштейн прежде всего хотят обозначить свое личное превосходство в этом самом командовании и никак не могут договориться между собой… Жаль погибших даром из-за самовлюбленности этих господ честно сражавшихся солдат и офицеров.

В окрестностях Дрездена загорелись тысячи бивачных костров. Выставив посты, Сеславин расположился со своими гусарами под открытым небом. Утомленные сражением люди, довольствуясь скудным ужином, думали уснуть. Неожиданно полил дождь, продолжавшийся всю ночь. Сделанные на скорую руку шалаши и навесы не спасали от ливня. Промокшие до костей гусары безуспешно пытались отдохнуть. Но дождь, как на зло, не унимался, а для Сеславина эта ночь была особенно мучительной из-за растревоженных сыростью ран.

Наутро дождь не прекратился. С семи часов снова начался обстрел Дрездена, и сражение возобновилось. Однако союзники, фактически не имевшие единоначалия, потерпели неудачу. Дрезден взят не был.

Вечером союзные войска отступили, и сеславинский полк, сдерживая преследование французов, с отличием участвовал в арьергардных боях. После ряда удачных боев с маршалами Наполеона богемская армия предприняла новое наступление в Саксонию. Сумские гусары вновь сражаются в авангарде Витгенштейна под командованием полковника Сеславина, который был требовательным, но справедливым, всегда сохранявшим бодрый, доброжелательный вид и завоевавший любовь и уважение своих гусар.

В середине сентября войска Витгенштейна остановились на отдых у Теплица, расположенного в горной долине и знаменитого своими целебными минеральными источниками. Купание в теплицких горячих ваннах принесло облегчение. Раны меньше досаждали Сеславину. К тому же в числе других отличившихся полковников он был произведен в генерал-майоры. Повышение в звании и награды получили еще некоторые офицеры из корпуса Витгенштейна.