Владимир Мономах - Василий Седугин Страница 46

Осень и зиму провел Мономах в подготовке к походу. Исполнилось ему уже сорок семь лет. У него было девять детей – семь сыновей и две дочери, Гита была чревата десятым ребенком. Старший Мстислав сидел в Новгороде, остальные в Ростове, Суздале и Смоленске. Слава его гремела по всей Руси, в народе слагались о нем сказания и легенды, как о защитнике родины от врагов. С ним считался великий князь Святополк, без его участия не принимал ни одного важного решения и даже побаивался его силы и влияния, стараясь при удобном случае ограничить воздействие переяславского князя на русские дела.

Поутихли старые враги Мономаха – Святославичи. Они смяты и расколоты. Если раньше Олег открыто уклонялся от совместных действий, то теперь шел рядом с ним против Давыда Игоревича, однако по-прежнему избегал участия в походах против половцев. Давыд и Ярослав следовали за ним, поддерживали все действия и решения старшего брата.

Успокоился и полоцкий князь Всеслав. Он испокон веков только и ждал, когда князья уведут дружины на юг, чтобы совершить свой очередной дерзкий налет на Смоленск или Новгород. Но время берет свое: чародей – неуловимый воин Всеслав – стал дряхл телом, еле двигался; теперь надо было обезопасить себя от его драчливых сыновей – Давыда и Глеба.

Мономах подготовил свои войска к походу, сделали все необходимое и другие князья, осталось наметить время выступления. И тут пришло известие из Киева, что великий князь отказывается от похода в степь и вступает в переговоры с половецкими ханами. Владимир не выдержал, поскакал в столицу. Святополка он застал во дворце. На какое-то мгновенье по его лицу пробежала тень, но он тотчас взял себя в руки, широко и приветливо улыбнулся, проговорил радушно:

– Рад тебя видеть, князь! Устал с дороги? Я прикажу натопить баньку. Попарься, смой дорожную пыль и грязь…

– Это потом! А сейчас мне бы хотелось поговорить о походе в степь.

– Похода не будет! Я так решил.

– Почему? Ведь все готово. Полки стоят в ожидании твоего приказа. Такая большая работа проделана, и все насмарку?

– Боеготовность войск никогда не считалась напрасным делом. Мы в любое время должны быть в состоянии отразить нападение кочевников. Но сейчас неподходящее время идти в степь.

– И что мешает?

– А ты разве не знаешь, что в Бресте поднялся против меня мой племянник Ярослав Ярополчич, что снова замутилась Русская земля? Как можно уходить в глубь вражеской территории, ожидая получить нож в спину от своих подданных?

Слышал Мономах о новых раздорах в западных землях, но знал также, что Святополку удалось быстро загасить их и установить мир. Ярослава Ярополчича он схватил, заковал и привез в Киев. Но за него просили митрополит и игумены. Они умолили Святополка, тот взял с племянника клятву у гроба Бориса и Глеба и отпустил домой. На том все и закончилось. Так что зря он приводит этот случай как главную причину отмены намеченных действий.

Однако произнес совсем другое:

– Вся жизнь последнего времени показывает, что невозможно замириться с половцами. Сколько у нас с ними было договоров, заключались династические браки – и все напрасно.

– Знаю. Народ уж такой ненадежный – половцы. Что можно с этим поделать?

– Дело не в народе, а в правителях. Что они могут получить от своих подданных, какие богатства? Степняк постоянно кочует, перемещается с места на место. У него кибитка, юрта, несколько лошадей да овцы – вот и все его богатство. Только себя прокормить, ну еще дань хану заплатить. А ханы хотят жить в роскоши. Откуда ее взять? Лишь в набегах на соседние страны. Внезапно выйти из степи, проскочить мимо пограничных крепостей и ударить по незащищенным городишкам и совсем открытым селам, пограбить, захватить полон и тотчас скрыться в своих пределах на быстроногих конях. В этом вся жизнь половецких правителей. Мир им не нужен. Мир для них – это потеря источников дохода и всех богатств, которые ожидают их при продаже русских невольников на причерноморских рынках. И в борьбе за этот порядок они используют все средства, легко нарушая различные миры и династические браки. И на этот раз я уверен, великий князь, что мир мы заключим, но наверняка они его при удобном случае нарушат.

– А почему ты уверен, что нам удастся договориться? Ведь из твоих слов выходит, что им невыгодно жить в согласии с нами.

– Половцы имеют на Руси много ушей и глаз и прекрасно осведомлены обо всем, что делается. Ты думаешь, они не знают о том, что все князья готовы идти в дикую степь, что можем собрать гораздо больше сил, чем они? Все им известно! Притом сейчас весна, кони у них за время зимовки отощали и не годятся для набега. Поверь мне, великий князь: спокойствие на границе сейчас выгоднее для половцев, чем для нас! Нельзя отменять поход! Мы только подыграем врагу, а взамен не получим ничего!

– Поздно говорить об этом. Приказание об отмене похода я уже разослал. Меня в этом поддержал Олег Святославич, а он бывалый и умелый воин!

Можно ли было сомневаться в этом! Всегда Олег поддерживал Святополка, когда он в чем-то выступал против Мономаха. И на этот раз это не было исключением.

В начале сентября 1101 года русские князья и половецкие ханы прибыли в небольшой городок Саков, расположенный в двадцати верстах к юго-востоку от Киева. Поле у Сакова было заставлено многочисленными шатрами – и русскими, и половецкими. Явились все крупные донские и приднепровские ханы. Здесь были Шарукан, Боняк, Аепа, другой Аепа, Алтунопа и еще более мелкие властители. Они приехали с телохранителями; с малыми дружинами были и русские князья.

Первое совещание произошло в шатре Святополка. Сидели тесно на лавках, укрытых дорогими коврами. Напротив Мономаха расположился Боняк, худощавый, жилистый, с коричневым, морщинистым, словно печеное яблоко, лицом и хитрыми бегающими глазами. Сколько раз гонялись за ним Мономах со Святополком, пытаясь настигнуть на бродах рек, но он всегда умело ускользал в необъятные просторы степи и избегал заслуженной кары.

Рядом с ним сидел Алтунопа, очень подвижный, со взрывчатым характером хан лет двадцати. Это он в битве под Перемышлем сумел завлечь венгерские войска в ловушку, где они и были разгромлены. Плечом к плечу с Алтунопой разместился Белдюзь, крупноголовый, с блестящими глазами, полный сил и здоровья, смелый и решительный. Сколько крови на совести этих сейчас смирных людей, сколько загубленных жизней! Рука бы не дрогнула у Мономаха, чтобы рубануть по этим умильным, с подобострастным выражением рожам! Но он сидел спокойно, только бледность, разлившаяся по щекам, выдавала его волнение и негодование.

Первым выступил великий князь Святополк. Он высказал все обиды, нанесенные половцами русским землям, напомнил, как они заключали договора и нарушали их, потребовал отменить денежный откуп, который приходилось платить ханам за то, чтобы они не нападали.

Вслед за ним стал говорить Боняк. Он вменял в вину русским князьям, что они не соблюдают сроков выплаты оговоренной многими соглашениями платы за мир и спокойствие на границе, а переяславский князь обманным путем заманил в ловушку и уничтожил ханов Итларя и Китана, перерезал их воинов.