Узаконенная жестокость. Правда о средневековой войне - Шон Макглинн Страница 46

Война, как водится, использовалась в качестве ширмы для прикрытия сомнительных деяний, которые позднее будут расценены как последствия блистательной победы. При Тьюксбери Эдуард, принц Уэльский, встретил свою смерть. Нет достоверных сведений о том, как он умер, хотя летописные источники утверждают, будто он был сбит с ног во время бегства с поля брани и просил помощи у своего зятя, вечного перебежчика Георга, герцога Кларенса, который сражался на стороне короля. Смерть Эдуарда означала конец рода Ланкастеров и практическое сведение к минимуму угрозы трону Эдуарда IV. Упомянутая угроза еще более уменьшилась после совершения массовых казней пленных.

Подобные же мотивы мы наблюдаем в битве при Шрусбери 21 июля 1403 года. Здесь король-узурпатор Генрих IV выступил против армии мятежников под предводительством сэра Генри Перси, графа Нортумберлендского (более известного под прозвищем «Сорвиголова»). И снова целью являлся английский трон. При такой высокой ставке рыцарские принципы и понятия были отброшены, от них не осталось и следа, причем даже еще до начала битвы. Как заметил Алистер Данн, «под Шрусбери целью каждого противника было не что иное, как полное истребление своего врага, а также, желательно, предание смерти возможно большего числа их родственников и сторонников». Высокий чин, родство и положение в тот кровавый день отнюдь не гарантировали жизнь и безопасность. Выступившие на стороне лоялистов сэр Уолтер Блаунт, королевский знаменосец, граф Стаффорд и его рыцарский эскорт были убиты. Причинение такого урона лишь ухудшило положение мятежников, когда те были разбиты. Знаменитый Томас Перси, граф Вустер, попав в плен, молил о пощаде, но его тут же обезглавили. Когда командующего лоялистами Джона Стенли спросили о том, как поступить с пленными мятежниками, тот повелел своим воинам: «Жгите и убивайте! Жгите и убивайте!» Стрела, поразившая Стенли в горло в этот момент, не склонила его к милости, не способствовали этому и значительные потери, понесенные королевской армией. Еще раз заметим — и эта тема не раз всплывет на страницах книги, — в подоплеке совершаемых в эпоху средневековья зверств не стоит преуменьшать роль возмездия. В месте погребения убитых мятежников обнаружено почти тысяча девятьсот тел. Близость по времени между самой битвой и последующей казнью пленных, когда не улеглась еще пыль побоища, возможно, стирает различия между этими двумя совершенно разными событиями. Жажда крови оказалась столь велика, что ее можно было легко направить на убийство безоружных людей после окончания схватки.

Убийство знатных пленников все-таки являлось исключением и явно выбивалось из обычаев средневековой войны. Но после разрушительного правления Эдуарда II такие случаи в Англии становились все более редкими. С этого времени, как мы уже убедились, политические мотивы смешивались с военной подоплекой. До правления этого монарха суровость наказания по отношению к побежденному высокородному противнику часто измерялась степенью нанесенного ему позора, во многих случаях узники оставались живы. Вильгельм I Лев, король Шотландии, летом 1174 г. был взят в плен близ Алнуика сторонниками Генриха II. Его подвергли позорному наказанию: привязали к хвосту лошади, которая протащила его по земле. По договору в Фалезе (в конце 1174 г.) Вильгельм признал себя вассалом Генриха II, а Шотландию — его леном, после чего был освобожден. Когда принц Людовик, сын и наследник Филиппа II Французского, был разбит английскими лоялистами в 1217 году, то его заставили подписать Ламбетское перемирие в одном только нижнем белье. Тюрьма и кандалы служили достаточным унижением для узника, но короля Иоанна даже современники осуждали за чересчур жестокое обращение с пленниками, захваченными при Миребо, неподалеку от Пуатье, в 1202 году. Он велел заковать их в кандалы и провезти на открытых повозках до самой тюрьмы — это считалось особенно унизительным, поскольку подразумевало некоторую взаимосвязь с повозками, в которых везут приговоренных к повешению. (Как ранее обсуждалось, знатные пленники считали повешение наиболее унизительной формой смерти, она ассоциировалась у них с наказанием, назначаемым для преступников из числа простолюдинов.) Тот факт, что двадцати двум узникам Иоанна предстояло умереть несоразмерной их статусу смертью, изрядно подливал масла в огонь и усугублял нанесенное им бесчестье; это вынудило многих вельмож во Франции и Нормандии примкнуть к французам. Когда Иоанн отчаянно искал столь необходимых ему союзников в 1203 и 1204 гг., лишь немногие пришли к нему, чтобы спасти Нормандское герцогство: его обращение с военнопленными заставило отвернуться от него многих былых сторонников и породило лишь негативные результаты.

Как мы уже успели убедиться, намного проще было иметь дело с простыми воинами, или «плебсом», как иногда называли их летописцы: их обычно предавали смерти без особых последствий. Особенно уязвимыми в этом смысле становились лучники и арбалетчики, тем самым как бы отдавалась дань их меткости; велика была жажда мести за погибших товарищей. Саладин также не проявлял снисходительности к арбалетчикам. В 1153 году граф Генрих Анжуйский (которому вскоре предстояло стать королем Генрихом II Английским) проявил милость и пощадил рыцарей замка Кроумарш, но приказал казнить шестьдесят его лучников. Король Иоанн в 1215 году пощадил гарнизон Рочестера, но велел повесить арбалетчиков. По распоряжению Генриха III свыше трехсот лучников были обезглавлены во время гражданской войны в 1264 году. Даже в начале эпохи высокого рыцарства, когда рыцарям приходилось намного меньше опасаться своих равных по статусу противников, и когда зачастую во время сражения погибала лишь горстка рыцарей, обычных пехотинцев вырезали и вешали целыми группами, как и случилось под Долом в 1173 году. При Тинчбери [18], в 1106 году, Генрих потерял всего двух рыцарей, а простых воинов погибло свыше двухсот.

Сказанное, однако, требует небольшого пояснения. Принято считать, что сдавшиеся в плен простые солдаты истреблялись просто потому, что не имели никакой ценности, и их никто не смог бы выкупить. Это не верно, в чем нам предстоит убедиться в одной из последующих глав. Однако в определенных ситуациях милосердие по отношению к простой пехоте могло стать неосуществимым либо нецелесообразным в военно-тактическом плане. Примером первого служат скоротечные военные кампании, когда захватившие в плен не имели времени дожидаться выкупа, или когда у родственников не было возможности следовать за армией с деньгами или товаром, тем более, если плененные солдаты сражались очень далеко от родины. Выражаясь экономическими терминами, охрана пленников могла также вызвать определенные препятствия в погоне за добычей. Примеры последнего уже обсуждались в битвах при Азенкуре и Уэксфорде, осаде Акры, где число пленных оказывалось чересчур обременительным для победителей. Количество погибших среди пехоты также отражает жесткую военную реальность: пеший солдат редко имел на себе доспехи, сравнимые по эффективности защиты с прочными латами рыцаря, и у него не было коня, который помог бы хозяину быстро покинуть поле битвы в случае отступления.