Варфоломеевская ночь - Владимир Москалев Страница 48

— Благослови нас Господь, — перекрестилась Маргарита и взглядом позвала обоих дворян следовать за собой.

— Нет, стойте! — удержал их Карл. — Я дам вам в провожатые двух гасконцев, так будет надежнее.

Он снова вышел, сказал что-то Крийону, и тот исчез.

Король вернулся в комнату и подошел к Лесдигьеру и Матиньону, молча и в страхе глядевшим на него.

— Перебирайтесь на левый берег Сены и уходите через Сен-Жермен. Гугенотов там нет, а потому и тихо. Если вас не заподозрят, то, услышав пароль, выпустят из города. В противном случае выбирайтесь вплавь мимо Нельской башни, но не напоритесь на стражу, она тотчас откроет по вам огонь.

— Но ведь на улице темно.

— Париж сейчас так хорошо освещен, что вода блестит, будто зеркало. К тому же скоро начнет светать.

— Мы можем спуститься к реке под стенами Лувра, там мы и отыщем Ноев ковчег [23].

— Вам это не удастся. Согласно моему приказу все лодки правого берега связаны между собой цепями, а Сена у ворот Конферанс и у Нельской башни перегорожена поперек.

— Как же мы переберемся через преграду?

— Это ваше дело. Нырните, в конце концов.

— Это все, что нам нужно. Осталось только откланяться.

— Идите. Ступайте, пока я не передумал, черт вас возьми! — воскликнул Карл.

Пришел Нансе с гасконцами, и все пятеро во главе с королевой Наваррской направились к запасной лестнице в западном крыле замка.

— Ну, вот вам и новые слуги, — сказал король, указывая на Д'Арманьяка и Миоссена, лежащих на полу. — Сейчас пошлют за Амбруазом Паре, и он живо поставит их на ноги.

Во всяком случае, если они умрут, мне будет их не жаль.

И он замолчал. Все трое смотрели вниз, на распростертые у их ног тела. Вдруг оба, Генрих и Конде, почуяв неладное в наступившей тишине, подняли головы. Король недобрым взглядом глядел на них. Глаза его были злыми, в них читался приговор; губы стало перекашивать в сторону — верный признак наступающей ярости.

— Вы, наверное, полагаете, мои юные кузены, — зловеще произнес Карл, — что на этом наш родственный инцидент исчерпан? Ничуть не бывало. Нам предстоит решить еще одну задачу: я намерен обратить вас обоих в католицизм. Итак, либо вы становитесь католиками, либо…

— Либо что? — нахмурившись, спросил Конде.

— Либо мне придется убить вас собственной рукой. Да, да, эту честь расправиться с вами я имею по повелению моей матери, ибо только от руки короля и ближайшего родственника должны пасть мятежный принц и бунтовщик король.

Оба кузена побледнели. Так вот зачем их привели к нему, а первый акт интермедии, только что произошедший на их глазах, был всего лишь прологом, неким вступлением, имеющим цель им обоим лицезреть, как гибнут их соратники, и поразмыслить над тем, нельзя ли как-нибудь при этом спасти собственные жизни. Теперь интермедия перешла в трагедию, ибо ничего нет страшнее, когда тебя, тонущего, сначала спасают, вытаскивая из воды и давая глотнуть свежего воздуха, потом дерзко смеются тебе в лицо и тут же снова начинают топить, дав тем самым почувствовать сладость жизни и тягу к ней. Однако перед тем как снова топить, тебе предоставляют возможность выбора: либо предать товарищей, веру и самого себя, либо… Карл IX продолжал:

— Но я выторговал ваши жизни у матушки и господ Гизов, пообещав им, что вы станете католиками, и думаю, что вы не обманете ожиданий.

И он замолчал, наслаждаясь борьбой чувств, отражавшейся на лицах обоих Бурбонов.

— Никогда! — решительно воскликнул Конде, и глаза его загорелись гневом. — Никогда я не изменю вере, в которой умер мой отец!

— Так-так, — произнес Карл, барабаня пальцами по столу и по обыкновению искоса глядя на собеседника. — Вот, значит, как ценишь ты собственную жизнь, а еще пуще благодаришь меня за то, что я спас ее. Что скажешь ты, Наварра?

— Сир, я весьма ценю ваше братское и дружеское расположение ко мне и благодарен за спасение жизни, но я останусь тверд в решении не изменять той вере, в которой умерла моя мать.

— Нансе! — громко крикнул король в сторону дверей. В дверях выросла фигура Крийона.

— Где Нансе? — спросил Карл.

— Его позвала королева-мать.

— Ну и черт с ним. Принеси мне сюда две заряженные аркебузы. Скорее, Крийон!

— Сию минуту, сир.

Пока Крийон отсутствовал, король снова барабанил пальцами по столу, но на этот раз, молча, бросая тяжелые взгляды то на одного, то на другого кузена. Те тоже молчали. В их душах происходила в эти мгновения тяжелая внутренняя борьба. Ужели король хочет застрелить их обоих здесь, в своих покоях, и это в то время как оба они твердо уверовали, что он сохранил им жизни! Но чего стоят они, в конце концов, ведь избиению подверглись все без разбору, число жертв, наверное, уже перевалило за сотню и это не предел. А ведь они — вожди тех, кого сейчас убивают с именем Христа на устах; так кто теперь в целом свете поручится за их жизни и даст за них больше одного су!

Генрих Наваррский успел в последние мгновения подумать о том, чего хотела и что завещала ему на смертном одре мать: о троне французских королей. А разве мертвые сидят на троне?

Вернулся Крийон с двумя аркебузами.

— Иди сюда, — приказал ему Карл, — и становись рядом.

Одну аркебузу дай мне, другая будет у тебя. Ни с места! — крикнул он, заметив, как оба его кузена сделали движение, собираясь не то разбежаться в разные стороны, не то напасть на него. — Стойте там, где стоите. Отсюда вам не выйти, едва вы очутитесь в коридоре, как вас тут же растерзают на куски, а метаться по комнате нет смысла: вы знаете, что я хороший стрелок, и метко бью в бегущего зайца с расстояния в пятьдесят шагов.

Оба кузена застыли на месте, как будто их прибили гвоздями к полу, и взялись за руки.

— Сир, позвольте нам хотя бы прочитать молитву, — попросил Генрих Наваррский, все еще надеясь хоть как-то оттянуть трагический момент.

Карл зло усмехнулся:

— Не позволю! Вашим гугенотам не дают на это времени, а чем вы лучше их? Крийон, целься в грудь Конде, а я буду стрелять в другого.

— Государь, я не смею, — пробормотал Крийон и опустил аркебузу, которую уже было поднял.

— Это приказ короля! — взревел Карл. — Ты что, разучился исполнять приказы?

И он поднял аркебузу и нацелился в грудь Генриха:

— Обедня, смерть или Бастилия, Наварра?

Вслед за ним поднял оружие Крийон.

— Итак, вы все еще упорствуете? — спросил Карл, поднимая голову от дула, вдоль которого смотрел в грудь жертвы, прищурив глаз.