Россия перед голгофой - Семен Экштут Страница 49

Это раздражение во многом было связано с тем, что женщины активно отстаивали свои права не только в обществе, но и в семье. Освященный веками мужской взгляд на семью и брак был решительно отвергнут. Суть маскулинного подхода с протокольной точностью была зафиксирована поэтессой Каролиной Карловной Павловой (1807–1893) в стихотворении «Портрет».

Эти стихотворные строки сочинены в марте 1851 года. В это время не только мужчины, но и женщины безоговорочно разделяли мужской взгляд на проблему семьи и брака. В февральской книжке журнала «Современник» за 1855 год была опубликована злободневная повесть Писемского «Виновата ли она?». Героиня повести Лидия не любит мужа Ивана Кузьмича и глубоко несчастлива в браке. Однако святость брачных уз для нее, как и для пушкинской Татьяны, превыше всего. Когда мужчина, которому она нравится, предлагает ей бросить мужа и уехать с ним за границу, Лидия разражается гневной тирадой: «Неужели я такая потерянная женщина, что в состоянии бросить мужа? Иван Кузьмич ко мне был очень нехорош, но пусть он будет в тысячу раз хуже, пусть будет каждый день меня терзать, я всё-таки хочу с ним жить» [318]. Но то, что в середине столетия воспринималось как безусловная истина, в конце XIX века стало явным анахронизмом.

Мужской взгляд на семью и брак не удержал своих позиций как в дворянской, наиболее просвещенной и культурной среде, так и в кругу разночинцев — поклонников радикальных идей. Более того, веяния времени стали активно проникать в жизнь купеческого сословия. В пореформенной России русский купец из фигуры комической, малокультурной и примитивной, каковой он долгое время оставался для дворянской культуры, в одночасье превратился в нового хозяина жизни. Дворянство неуклонно разорялось и деградировало, купечество богатело и цивилизовывалось. Прежние Тит Титычи, взращенные дореформенной Россией, уходили в прошлое. Купцы новой формации — эти главные двигатели экономики страны — стали основными заказчиками и потребителями услуг модных и дорогих архитекторов и живописцев. Вся русская культура пореформенной поры созидалась на купеческие деньги. В среде купечества издавна почитались традиционные семейные ценности. Но и эта консервативная среда не смогла противостоять духу времени и ощутила сильное воздействие сексуальной революции. Новые хозяева жизни утрачивали позиции у себя дома, где веками власть мужа над женой оставалась непререкаемой. В пореформенную эпоху жены и дочери купцов вышли из теремов и осознали себя самодостаточными личностями. Нередко, когда мужчины были неспособны распоряжаться семейным делом, женщины брали его в свои руки и успешно справлялись с решением любых проблем: управляли фабриками, вели торговлю, создавали школы и больницы, пытались сгладить растущий социальный антагонизм.

Обратимся к чуткому Боборыкину. В романе «Китай-город», впервые напечатанном в 1882 году на страницах авторитетного в кругах либеральной интеллигенции петербургского историко-политического и литературного журнала «Вестник Европы», повествуется о жизни московского купечества последней трети XIX века. Как и во всякой книге, в романе есть свои положительные и отрицательные персонажи. Однако именно женщины являются носителями того, что впоследствии будет названо «пассионарностью». Героини романа отличаются умом и природной смекалкой, ответственностью за судьбы близких, отвагой в делах, смелостью и решительностью, хотя купчихам еще недостает вкуса, лоска, а порой и культуры, которыми с избытком наделены разорившиеся и не имеющие будущего дворянки. Среди множества персонажей романа мы видим несколько ярких женских образов. Молодая купчиха-миллионерша Анна Серафимовна Станицына ультимативно устраняет непутёвого мужа от ведения дел: его расточительность, разгульный образ жизни, многочисленные любовницы и непомерные долги — всё это способно обратить в прах миллионное состояние. Первоначально Анна Серафимовна и не помышляет о разводе. Женщиной движет лишь стремление сохранить семейное дело и обеспечить будущее детей. Мужу назначается ежегодное содержание, выплачиваются его долги, а в обмен на это Станицын безропотно выдает супруге доверенность на управление всем своим имуществом. Фактически Анна Серафимовна выдворяет мужа из дома и сама становится во главе всего семейного бизнеса. По мере развития действия романа молодая соломенная вдова Станицына ощущает потребность в женском счастье, влюбляется и понимает, что развод стал бы для нее благом: причем благом не только для ее личной судьбы, но и благом для миллионного дела. Разумнее разделить имущество, чем платить бесконечные мужнины долги. Под стать Станицыной и Марья Орестовна Нетова. У Марьи Орестовны нет своего состояния, и она целиком зависит от мужа. Богатый купец Нетов безумно любит и также безумно боится свою энергичную и умную жену, которая деятельно стремится облагородить своего глуповатого мужа, над которым посмеиваются даже близкие родственники. Под влиянием честолюбивой Марьи Орестовны купец Нетов день-деньской заседает в многочисленных благотворительных комитетах, желая со временем повысить свой социальный статус и получить дворянство. Даже став хозяевами жизни, купцы по инерции стремились к обретению внешних отличий: занимались благотворительностью, чтобы заслужить орден или почетное звание, и с вожделением помышляли о потомственном дворянстве. Под руководством неутомимой Марьи Орестовны ее муж, сам по себе абсолютно ничтожный и глупый человек, успешно движется к этой цели. Хотя купец Нетов звёзд с неба не хватает, он надеется со временем получить звёзды орденов Св. Станислава и Св. Анны 1-й степени и потомственное дворянство, автоматически сопряжённое с этими знаками отличия. Так продолжается десять лет. Но однажды Марья Орестовна осознает всё ничтожество мужа, ей надоедает заниматься его карьерой, и она уходит от него, причем уходит не к другому мужчине, а просто покидает мужа и уезжает за границу. Поступок Марьи Орестовны оказался настоящим ударом для Нетова, положив начало его душевной болезни. А когда Марья Орестовна неожиданно умерла, Нетов сошел с ума.

Освященный церковью брак переживал глубокий кризис, расторжение семейных уз превратилось в настоящий местный недуг, свойственный всем без исключения городами весям Российской империи. Современники сравнивали развод с эндемией — более или менее постоянно существующей местной инфекционной болезнью, которой были устойчиво охвачены не только две столицы, но и обычные губернские, уездные и заштатные города империи. И вновь вездесущий Боборыкин раньше других собратьев по перу зафиксировал это поветрие в своем рассказе «Труп». Персонаж рассказа, опубликованного в апрельской книжке журнала «Северный вестник» за 1892 год, заявляет: «Но и в нашем захолустье, и везде, где я только ни служил, это поветрие всё сильнее и сильнее забирает…Но, вообще, это сделалось уже не эпидемическою болезнью, а эндемическою, как в Петербурге тиф или дифтерит» [319].