Любовь и Sex в Средние века - Александр Бальхаус Страница 49

Так хлыстов объявляют еретиками. Церковное противодействие достигает своей кульминации под властью папы Климента IV, который в 1349 году своей буллой, адресованной немецким епископам, запрещает процессии хлыстов под страхом отлучения. Эта мера показывает, какую опасность для церкви представляли флагелломанские движения мирян, вышедших из-под духовного контроля.

Когда в 1399 году третий великий поход хлыстов направляется в сторону Рима, папа Бонифаций IX велит казнить его предводителя. Он видит в «белых» (как называли флагеллантов из-за их цвета их покаянных одежд) недооцененную опасность для церковной власти. После этого хлысты уходят в подполье. Теперь, когда чума отступила, они превратились в противников церковных властей и еретиков.

Папский запрет объявляет хлыстов еретиками, однако их способ покаяния усваивается церковью и становится составной частью церковной (и прежде всего монастырской) практики, где самобичевание продержится еще сотни лет. Отшельники, монахи и монашки угощают сами себя или друг друга кнутом и розгами в твердой уверенности, что тем самым изгоняют дьявола. Большинство монастырей применяют в качестве наказания для монаха, которого застали «одного за дружеской беседой с женщиной», на выбор двухдневный пост или двести плетей, а поскольку большинство монастырских братьев высоко ценят пищу и вино, они выбирают плети.

В раннюю эпоху христианства удары приходились по лопаткам, но потом укоренилось мнение, что наказуемый таким образом может получить серьезные травмы. Теперь бичевали нижние части тела, что существенно увеличило удовольствие как исполнителя наказания, так и наказуемого — особенно если жертвой была красивая молодая женщина, а карателем — сладострастный священник.

Биографии святых полны историй о том, как благочестивые мужчины подвергались натиску похотливых женщин (естественно, безрезультатно), — после чего красивых грешниц подвергали телесному наказанию. Такие сюжеты из «Деяний святых» занимают важное место в литературе. К примеру, святой Эдмунд, при жизни архиепископ Кентерберийский, в студенческие годы натерпелся от одной чрезвычайно красивой женщины, которая навязывала ему свои прелести. Не в силах устоять перед соблазном, он впускает ее в свою комнату, где раздевает донага и хлещет плеткой до тех пор, пока все ее тело не покрывается кровавыми полосами, — излюбленная сексуальная фантазия тогдашних священников.

Несмотря на призывы отказаться от телесных наказаний, бичевание не теряет популярности. Одна средневековая гравюра показывает настоятельницу монастыря, которая березовым прутом охаживает голый зад епископа, — судя по выражению их лиц, оба получают от этого изрядное удовольствие. Есть свидетельства, что Тереза Авильская в равной степени наслаждалась, мучая других и сама подвергаясь бичеванию.

Самое ужасное извращение в религиозно-сексуальных взглядах средневекового человека — это ведьмомания. Страх преисподней так велик, что унимать его приходится сильнодействующими средствами. Проявление этого страха — непоколебимая вера в дьявола. Почти все народы верят в злые силы, которые срывают планы, перечеркивают божественные устремления и соблазняют людей на преступления и грехи, — меняются только названия этих духов.

Средневековый черт демонстрирует качества древнегерманского бога Локи. Он — партнер-соперник Бога и с Божьего соизволения подвергает веру испытанию. В народном представлении он является в виде покрытого шерстью существа с рогами и копытами, чтобы реализовать какой-нибудь злой умысел. Черт располагает, по мнению богословов, такой же властью, как Бог, хочет подчинить себе человека и сбить его с пути истинного. Однако виноват при этом всегда одержимый, ибо черт никогда не входит в человека по своей воле, а только на основе обоюдного соглашения. Поскольку одержимый тем самым нарушает свой союз с Христовой церковью, заключенный при крещении, он — еретик и повинен смерти. Все просто!

Отлитое в догму, это сумасбродное учение быстро проникает в коллективное сознание народа, который доверяет авторитету церкви. Как всякая духовная эпидемия, это учение стремительно распространяется, и вскоре бредовые представления о любовной связи с дьяволом и ведьмомания завладевают умами даже тех людей, которые во всем остальном считаются рационально мыслящими. Если сам Лютер верит в возможность союза с дьяволом, как может устоять против этого необразованный человек? Воистину религиозное безумие во все времена образует причудливые метастазы.

Однако бесчеловечное варварство одним лишь слепым рвением не объяснить. Теологические и юридические рассуждения, корыстолюбие судей и палачей, стремление сохранить престиж, глупость и извращенные наклонности — все это играет роль в распространении мании бесовства, но главным остается все-таки сексуальный привкус «метода» борьбы с ним. Многие судьи испытывают садистское наслаждение, глядя, как обнаженные женщины — от старух-колдуний до девушек-подростков и зрелых красавиц — извиваются под жестокими ударами палачей. Возможность предать эти тела мучительным пыткам — вот что сулило изуверам остроту чувств, которая требовала все новых жертв. Наряду с ненавистью и жаждой мести (частых мотивов доноса) этот чувственный зуд становится важнейшей движущей силой процессов над ведьмами.

Вновь и вновь предпринимаются попытки переложить ответственность за эту мрачную главу истории на одну лишь католическую церковь. Однако эта оргия жестокости была бы невозможна, если бы не благодатная почва. Ведьмомания коренится в менталитете Средневековья, вину за который разделяет, разумеется, и церковь, поскольку она оставила человека один на один с тайнами зачатия и рождения, жизни и смерти, а также с силами старой природной веры, превращенными церковью в демонов тьмы.

В душе средневекового человека идет неравная борьба между вожделением и тоской по божественной цели. К этому добавляются, как уже говорилось, предельно отрицательное отношение церкви к сексуальности и женскому полу, который называют «вратами ада» и «путем в блуд».

Теперь суеверия и насильно вытесненная сексуальность требуют выхода в ведьмомании и порождают самые абсурдные виды наказания.

Правда, церковь поначалу высказывается против бредовых суеверий и болезненной жестокости. Например, на соборе в Падерборне: «Кто, ослепленный дьяволом, верит на манер язычников, будто такая-то женщина является ведьмой и поэтому ее сжигает, тот должен умереть». Но позднее та же церковь дает идеологический фундамент инквизиторской доктрине, и формируется фантастический комплекс безумных идей, где главную роль играет дьявол. Идеи эти однозначно коренятся в сексуальности.

Этой темы касаются несколько папских булл. Одна сообщает об омерзительных действиях адептов дьявола: в ходе их церемоний «со скульптуры, какая обычно стоит в таких собраниях, спускают черного кота размером с собаку средней величины, спускают задом вниз, с задранным хвостом. И новичок целует его в зад». Папа Иннокентий VIII в своем указе Summis desiderantes affectibus («С наибольшим рвением») негодует, что все больше мужчин и женщин, «забыв о своем собственном благе и отбившись от католической веры, предаются греху соития с чертями в мужском или женском обличии».