Мэрилин Монро. Блондинка на Манхэттене - Адриен Гомбо Страница 5

Фигура Эда Файнгерша, вся окружавшая его аура неразрывно связаны с золотым веком американской журналистики. В 1950-е годы телевидение еще не успело захватить страну. И славу такой, например, актрисе, как Мэрилин Монро, обеспечивали журнальные обложки и газетные статьи. Чтобы достучаться до каждой семьи от Массачусетса до Аризоны и от Айдахо до Флориды, требовались картинки, напечатанные на бумаге. Мало того, жадному до новостей обывателю пресса служила единственным источником информации. Каждый месяц и каждую неделю читатели ждали, когда в киосках или в почтовом ящике появится свежий номер «Life», «Look» или другого любимого журнала, из которого они узнают, что творится на земле. Раскрывая эти издания, люди словно распахивали окно не только в остальную часть Америки, но и во все пять континентов. Тираж крупнейших журналов достигал в те годы от пяти до семи миллионов экземпляров. В ответ на массовый запрос подписчиков активно развивался жанр «рассказа в картинках»: на трех-шести страницах публиковались крупноформатные фотографии с подписями, посвященные какому-либо новостному сюжету. «Историю» рассказывали именно фотографии — подписи под ними играли второстепенную роль, служили своего рода тонюсенькой Ариадниной нитью, помогая читателю следовать за фотографом во всех его головокружительных приключениях. Характерно, что фамилия автора «текстовок» часто даже не указывалась.

Эдди работал как вол. На месте он не сидел: сегодня в Германии, завтра — во Франции, послезавтра — в Англии. В Америке по заказу британского журнала «Picture Post» он проник за кулисы Вашингтона, а затем вместе с другом Бобом Швальбергом просочился на съезд Республиканской партии в Чикаго, обсуждавший выдвижение кандидата в президенты. Чтобы попасть на это закрытое мероприятие, приятели переоделись официантами, впрочем, наскоро: просто перекинули через руку по белой тряпке. Файнгерш брался за любой сюжет: роддома, скачки, цирк, кабаре. Был даже один очень странный репортаж о том, что предпочитают есть на ужин водители грузовиков: на фото красовались только толстые задницы, свисающие с маленьких табуреток. Но наибольшую известность принесли Эду те зрелищные фотографии, что он делал с опасностью для жизни. Один из самых знаменитых снимков запечатлел две машины каскадерской группы «Айриш Хорен Хелл Драйверз». Эд, работавший без трансфокатора, улегся под трамплином и смотрел, как над ним пролетают болиды со скоростью но километров в час, едва не задевая шинами объектив. Этот снимок, сделанный для журнала «Argosy» в 1954 году, отличается абсолютной четкостью и чистотой изображения. Рука у Эда не дрогнула. Существует и еще одна фотография, снятая с трибун: она довольно долго использовалась в качестве иллюстрации страницы, представлявшей читателю сотрудников «Argosy». На ней мы видим крошечную фигурку Эдди, скрючившегося под трамплином с камерой в руках, и проносящийся в нескольких сантиметрах от его лица автомобиль, обдающий его парами бензина и дыханием смерти.

В середине 1950-х Файнгерш, по-прежнему неравнодушный к армии, сделал два репортажа, надолго врезавшиеся в память профессионалов. Ради первого он вступил в отряд парашютистов, прикомандированный к военно-воздушной базе в Джорджии. Его спросили, есть ли у него опыт прыжков, и он солгал, что прыгал в Европе. Без всякой подготовки его выбросили в пустоту, и там, посреди бескрайнего неба, он сделал несколько фантастических кадров. Для того времени это был самый настоящий подвиг, особенно если вспомнить, на какой примитивной технике ему приходилось работать. Позже его приняли в неофициальный клуб «Прыгающие евреи» парашютно-десантных войск штата Джорджия. Но того прыжка Эдди показалось мало. Некоторое время спустя он уговорил капитана подлодки привязать его к перископу, чтобы с палубы заснять погружение субмарины.

С 1950 года Америка снова вступила в войну. Под флагом ООН и под командованием генерала Макартура войска США вторглись на территорию Кореи с целью помешать Северу захватить Юг. На самом деле американским солдатам пришлось сражаться с китайской армией, пришедшей на помощь северянам. Война затягивалась, и Эдди не мог остаться в стороне. «Если бы мне предложили коротко охарактеризовать Эдди, — размышляет Джордж Цимбел, — я сказал бы, что он был в первую очередь патриот и старый солдат». В разгар зимы 1953-го Файнгерш попрощался с друзьями по «Костелло», облачился в военную форму и полетел на Корейский полуостров. Там, на минных полях и под колючей проволокой, он сделает несколько лучших своих фотографий. Некоторые из них будут опубликованы в «Argosy» под романтическим заголовком «Корея: заблудившийся патруль», а в 1958 году — в женском журнале «Pageant». Подчеркнем, что на фронт он отправился не военным корреспондентом, а именно солдатом-добровольцем. Вот как он сам прокомментировал свои работы, опубликованные в альманахе «Photography Annuel» за 1955 год: «Я должен был держать в руках то же оружие, что и парень, чье место я занял. Мне дали пулемет «томсон» и несколько гранат. Но даже с легким вооружением фотографировать дьявольски сложно. Приходилось прятать фотоаппарат под пуленепробиваемым жилетом — солнце, отражаясь в объективе, могло выдать наше присутствие. Вытаскивать его, продолжая выполнять разведзадание, — нет, это было не так-то просто». В сумерках Эдди снимал солдат в лагере — вернее, их тени в зарослях травы. В качестве освещения — красноватые огоньки сигарет «Мальборо», светлячками мелькающие в темноте. Эти снимки позволяют зрителю физически ощутить безмерную усталость и влажное дыхание страха, проникающее отовсюду и оставляющее свои следы на всем, даже на сапогах. Для того же «Argosy» Эд сделал потрясающую фотографию на целую полосу, погружающую зрителя в самую гущу битвы за высоту Порк-Чоп. Лежа в окопе, среди булыжников и обломков металла, Эд на секунду приподнялся и сделал снимок. В кадре оказались: его собственная нога, ствол его пулемета, а на горизонте — поднимающийся к серому небу густой столб черного дыма. В это же самое время в нескольких километрах от его окопа Мэрилин песней поднимала боевой дух парней и уверяла, что «лучшие друзья девушки — бриллианты», и слегка вздрагивала, когда ледяной ветер, прилетевший из Сибири, забирался ей под платье с глубоким вырезом на спине.

Новое появление знаменитого солдата в Нью-Йорке стало событием в «Кастелло». Друзья — фотографы и журналисты — шумно отпраздновали его возвращение в стан живых. Эдди, как всегда, со смехом рассказывал о своих приключениях, а приключений хватало. Он тысячи раз бывал на волосок от гибели. Друзья восхищались и ужасались одновременно. «Помню, один из наших как-то вечером не выдержал: «Эд — ненормальный! Говорю вам, у этого парня не все дома!» На самом деле, — спустя полвека спокойно продолжает Джордж Цимбел, — он не так уж и ошибался. Мы не осмеливались произносить этого вслух, но многие из нас думали, что Эдди нарочно играет в прятки со смертью. Так оно и было». Действительно, ползая по дну окопа, кувыркаясь в небе или погружаясь под воду, Эд Файнгерш, не отрывавший глаза от видоискателя камеры, словно дразнил собственную смерть.

Боб, Джордж и подружки

В 1950-е годы Эдди начал пробовать себя в роли наставника, стремясь заразить своей страстью к фотографии и других. В 1950 году вместе с тогда не слишком известным фотографом Робертом Франком он выступил с лекцией. В июне 1951 года в «Виллидж-Камера-клаб» на Бэнк-стрит прошла выставка его работ, в ходе которой он подолгу беседовал с посетителями, излагая свое видение ремесла фотожурналиста. На каждой встрече такого рода он старался объяснить, что такое фотография, щедро делился советами и раздавал друзьям фотоаппараты. Конечно, оборудование стоит дорого, признавал он, но фотографы знают нужные ходы: в магазине «Ройал Тоун» им всегда делают скидку, а умелец Марти — золотые руки — приспособит вам любой объектив к любой камере. В записной книжке молодого нью-йоркского фотографа значился также телефонный номер некоего Луи — жуликоватого малого, сновавшего между Европой и Америкой и контрабандой ввозившего в страну фотоаппараты и линзы. В 1951 году Файнгерш купил у Луи 21-миллиметровый объектив восточногерманской фирмы «Цейсс». И преподнес его в подарок своему другу Цимбелу, который направлялся для прохождения военной службы в Западную Германию.