Крупская - Леонид Млечин Страница 5

О мужском опыте Владимира Ильича известно мало, хотя молодому мужчине из дворянской семьи определенные развлечения и шалости вполне дозволялись. Был бы интерес…

Биограф Ленина, эмигрант, рассказывал такую историю: «Некая дама приехала в Женеву со специальной целью познакомиться с Лениным. У нее от Александры Михайловны Калмыковой (та давала деньги на издание “Искры”) было письмо к Ленину. Она была уверена, что будет им принята с должным вниманием и почтением.

После свидания дама жаловалась всем, что Ленин принял ее с “невероятной грубостью”, почти “выгнал” ее. Когда Ленину передали о ее сетованиях, он пришел в величайшее раздражение:

— Эта дура сидела у меня два часа, отняла меня от работы, своими расспросами и разговорами довела до головной боли. И она еще жалуется! Неужели она думала, что я за ней буду ухаживать? Ухажерством я занимался, когда был гимназистом, но на это теперь нет ни времени, ни охоты».

Да было ли это ухажерство и в гимназические годы? Интересовался ли молодой Ульянов девушками, влюблялся ли? Был ли способен к страсти, к нежности?

После его смерти Надежда Константиновна не без некоторой обиды писала: «Владимира Ильича изображают каким-то аскетом, добродетельным филистером-семьянином. Как-то искажается его образ. Не такой он был. Он был человеком, которому ничто человеческое не чуждо. Любил он жизнь во всей многогранности, жадно впитывал ее в себя».

Крупская не без удовольствия рассказывала, как они познакомились, как Владимир Ильич был ласков, внимателен и даже галантен. Он и романс мог пропеть: «Я вас люблю, люблю безмерно…»

Но, похоже, в жизни революционера Ленина женщины играли незначительную роль. Молодожены сняли новую квартиру, но спали в разных комнатах. Необычно для только что вступивших в брак молодых людей. Не рассматривали ли они первоначально свой союз как чисто деловой, как создание революционной ячейки в борьбе против самодержавия? Но Крупская эту версию отвергала.

«Мы ведь молодожены были, — вспоминала Надежда Константиновна. — Крепко любили друг друга. Первое время для нас ничего не существовало. То, что не пишу об этом в воспоминаниях, вовсе не значит, что не было в нашей жизни ни поэзии, ни молодой страсти». Но она же и заметила: «Никогда не мог бы он полюбить женщину, с которой бы он расходился во взглядах, которая не была бы товарищем по работе».

Владимир Ильич как человек просвещенный смотрел на брак иными глазами, чем большинство мужчин его времени. Не только в России, но и в других европейских странах в ту пору женщина была совершенно несамостоятельна и почти что бесправна в браке.

Даже имущество женщины принадлежало ее мужу. Традиция эта была настолько важна, что когда в 1868 году в передовой Англии размышляли, не наделить ли замужнюю женщину правом чем-то владеть, лондонская газета «Таймс» решительно возразила: это разрушит брак как таковой, потому что брак основан на том, что «у одного есть власть, а другая ему подчиняется». Если жена станет финансово независимой, она «практически освободится из-под мужниного контроля, пойдет туда, куда ей хочется, и станет делать то, что ей нравится».

Женщинам не считали нужным давать образование. Не брали на работу, кроме как служанкой или гувернанткой. И это для того, чтобы оставить за мужчиной роль кормильца семьи, а за женщиной — зависимого, подчиненного существа. Феминистки утверждали, что мужчины используют экономическую власть, дабы покупать женщину и заставлять ее обслуживать их на кухне и в постели. Психологи уверяли, что зависимость — потаенная мечта женщины. Дескать, женщины генетически устроены так, чтобы искать мужчину, который обеспечит ее жизнь и жизнь потомства.

Марксисты же выступали за равноправие полов. Ленин доказывал это своим примером. Он рассматривал брак с Надеждой Константиновной как союз равноправных партнеров.

Теще понравилось, что зять попался непьющий и даже некурящий. Но Владимир Ильич в личном общении был не прост. Природа наделила его фантастической целеустремленностью и железной волей, но хрупкой нервной системой, отмечают историки. От нервных срывов сыпь выступала по телу. Он был очень вспыльчивым, раздражительным, легко впадал в ярость. Быстро уставал и нуждался в отдыхе.

«Все, кто знал Владимира Ильича, — рассказывал его брат Дмитрий, — помнят, как менялось у него настроение. То веселый, смеющийся заразительно, как ребенок, увлекающий собеседника быстрым бегом своей мысли, хохочущий без конца, до слез. То мрачно сдержанный, строгий, ушедший в себя, сосредоточенный, властный, бросающий короткие, резкие фразы, углубленный в разрешение какой-то трудной, важной задачи».

Ленин умел приятно улыбаться и располагал к себе собеседников, вспоминали русские эмигранты, но от его заливистого смеха становилось не по себе.

«У Ленина глаза были карие, в них всегда скользила мысль, — вспоминала революционерка Александра Михайловна Коллонтай. — Часто играл лукаво-насмешливый огонек. Казалось, что он читает твою мысль, что от него ничего не скроешь. Но “ласковыми” глаза Ленина я не видела, даже когда он смеялся».

Он мучился бессонницей, его одолевали головные боли. Утро у него всегда было плохим. Бросалась в глаза его маниакальная забота о чистоте, ботинки он начищал до блеска, не выносил грязи и пятен.

В Шушенском они прожили год и восемь месяцев. Здесь лето жаркое, а зима холодная — до минус сорока градусов. Ленин устроил себе каток и катался на коньках. Крупская писала о муже: «Я помогала ему в работе чем и как могла». Она была первым слушателем и читателем всего им написанного. Помогла перевести с английского языка книгу Сиднея и Беатрисы Вебб «Теория и практика английского тред-юнионизма». Вдвоем всего за две недели они перевели с немецкого книгу видного социал-демократа Карла Каутского «Бернштейн и социал-демократическая программа. Антикритика». Своим четким почерком Надежда Константиновна переписывала и рассылала то, что опубликовать было невозможно.

Крупская сообщала из Шушенского свекрови: «Английским языком занимаюсь, читаю, письма пишу, в Володину работу суюсь, гулять хожу, пуговицы пришиваю… Живем мы теперь совсем хозяйственно: обложились навозом, окна вставили, удивительную фортку устроили, сад около дома насадили и забором его огородили».

В Шушенском в 1899 году она и сама написала брошюру «Женщина-работница» — о положении трудящихся женщин в России. Она знала, как им помочь: «Только полная победа рабочих, стремящихся к замене теперешнего строя социалистическим, окончательно освободит женщину». Брошюру отпечатали в 1901 году в Мюнхене без указания имени настоящего автора (на обложке напечатано «автор — Н. Саблина», этой фамилией Крупская иногда пользовалась — в юности она бывала в дачном месте Саблино под Петербургом) и тайно доставляли в Россию.

Здесь брошюру переиздали в нелегальной типографии. Экземпляры попали в полицию. Петербургский комитет по делам печати обнаружил в брошюре признаки преступления, предусмотренного статьей 128 уголовного кодекса: «Оказание дерзостного неуважения верховной власти или порицание установленного основными государственными законами образа правления».