Октавиан Август. Крестный отец Европы - Ричард Холланд Страница 5

Все старшие магистраты, включая двух избираемых каждый год консулов, избирались центуриатными комициями, то есть собраниями по центуриям, на основе древней организации римской армии. Отдельные голоса считались в пределах одной центурии, которая на деле могла состоять из нескольких человек. При конечном подсчете большинство достигалось перевесом в один голос. Всего было 193 центурии; не меньше 180 состояло из сенаторов и всадников. Их голоса считались в первую очередь и отдавались, разумеется, тем из кандидатов, кто защищал их интересы — то есть интересы богатых собственников, состоятельных рабовладельцев. Пролетариев, не проходивших по имущественному цензу, записывали в одну-единственную центурию, и потому их участие в выборах было чисто показным.

В некоторых других центуриях преобладали почти столь же «консервативные» избиратели, стоявшие по общественному положению ниже всадников, но выше большинства обычных граждан. Их голосов — вместе с голосами сенаторов и всадников — хватало, чтобы выбор оказался в пользу аристократов, чьи фамильные древа украшал длинный перечень магистратов.

Очень редко, в исключительных случаях, консулом становился novus homo (новый человек). Например, дядя Цезаря Марий, выдающихся способностей полководец, который реорганизовал римскую армию, или же одаренный юрист Марк Туллий Цицерон, чьи сочинения о морали можно с пользой читать и сегодня; правда, свою сенаторскую карьеру он посвятил тому, чтобы сохранить status quo и не допустить помощи беднякам.

У сената не было права избирать магистратов или проводить законы. За или против принятия закона народ голосовал в трибутных комициях или плебейском собрании, куда избирались только плебеи и от названия которого происходит слово «плебисцит».

Предмет голосования для обоих собраний назначал компетентный магистрат. Отдельные голосующие могли выступать в дебатах перед голосованием, только если их попросил об этом председательствующий магистрат; он имел право запретить высказывать мнение, отличное от его собственного. Такое голосование производилось не по военным центуриям, а по трибам. Ко времени Цезаря число триб достигало тридцати пяти. Почти весь городской пролетариат был приписан к четырем трибам, и потому их голоса значили весьма мало. Таким образом, огромная масса проживающих в Риме граждан никогда не могла добиться желаемого — разве что если остальные трибы (числом тридцать одна) голосовали так же, как и они.

Эти тридцать пять триб были разбросаны по всей Италии, некоторые их члены жили довольно далеко, и в город на выборы успевала явиться лишь небольшая часть избирателей, а голосовать следовало лично и только в отведенном для этого месте. Процесс голосования длился несколько часов, и потому у небогатых горожан, которым приходилось зарабатывать на жизнь, оставалось совсем мало возможностей заниматься голосованием. Вероятно, людям сильно докучало долгое ожидание в тесноте, пока настанет очередь их трибы голосовать, — порядок голосования определялся жеребьевкой. Некоторые могли так и не дождаться своей очереди — если до них восемнадцать триб из тридцати пяти проголосовали одинаково, завершив тем самым голосование. Среднему избирателю, следовательно, нужно было очень сильно увлекаться политикой. Случалось, что какую-либо трибу никто не представлял. Наиболее далекие трибы представляли, как правило, лишь несколько человек. Подобная система допускала злоупотребления вроде «гнилых местечек» в Англии восемнадцатого века [3]: горстка избирателей продавала голоса тому, кто больше предложит, или хотя бы получала от своего «патрона» компенсацию за неудобства и затраты на дорогу и проживание в Риме.

Система патронажа приобрела в Риме угрожающие размеры — хотя и не такие обширные, как полагают большинство современных историков. Археологические раскопки в сочетании с простой арифметикой полностью доказывают: голосованием занимались весьма немногие. Народные собрания посещались лишь несколькими тысячами человек. Там, где они проводились, было слишком мало места, чтобы вместить больше народу. Голосование подразумевало физическую изоляцию членов каждой отдельной трибы на огороженных участках — наподобие загонов для стрижки овец, — оттуда люди выходили гуськом по двум специально построенным «мосткам», чтобы положить свои таблички. Согласно официальным цифрам, в 69 году до нашей эры число избирателей в Риме превышало девятьсот тысяч (при Августе оно возросло приблизительно до пяти миллионов), но обычно за один раз голосовало не больше половины процента общего числа — вследствие временных ограничений и тесноты. Иногда процент голосующих увеличивался, однако такое случалось редко. Историкам больше не приходится относить на счет системы патронов и клиентов те таинственные механизмы, с помощью которых правительство столь регулярно получало голоса «народа» в пользу политики, явно противоречившей интересам большинства населения.

Правящая олигархия среди аристократического большинства в сенате не старалась заполучить обманом голоса центуриатных комиций, избиравших консулов. Она весьма охотно принимала выбранных народом кандидатов — постольку, поскольку эти люди принадлежали к нужному классу и не стали бы пытаться ввести реформы в пользу простого народа. Время от времени удачливых кандидатов обвиняли в подкупе — хотя подкуп был неотъемлемой частью системы — и таким образом отсеивали совсем неподходящих. Собрания по трибам и плебейский совет обычно могли рассчитывать, что среди десяти трибунов найдется такой, который наложит вето на любые законы, противоречащие их интересам. На случай, если что-то пойдет не так, в запасе имелся еще один вариант: консул или жрец мог объявить, что ему было неблагоприятное знамение — в небе или же во внутренностях жертвенного животного или птицы, — и аннулировать результаты любого официального мероприятия, проведенного в определенный день.

Однако, несмотря на стоявшие на пути реформ препятствия, аристократия не могла противостоять нападкам людей из своих собственных рядов. Юлий Цезарь стал самым выдающимся и известным из так называемых популяров — политиков, стремившихся облегчить участь простых граждан, угнетаемых правящим меньшинством, но он никоим образом не был первым. Необходимость реформ назрела ко второй половине второго века до нашей эры, еще до рождения Цезаря. Историк Саллюстий, сторонник Цезаря, отозвался об этой эпохе весьма горько: «И в мирное и в военное время все дела вершила горстка людей. Казна, управление провинциями, магистратуры, почести и триумфы — все было в их руках. Народ нес бремя воинской службы и страдал от бедности. Полководцы и их приближенные обогащались за счет военной добычи. А родителей или маленьких детей солдат выгоняли из жилищ богатые соседи».

Слова Саллюстия нуждаются в некотором пояснении. Как во всех доиндустриальных обществах, невоенная часть римской экономики была преимущественно аграрной. Большие партии продовольствия могли перевозиться только по воде, и потому в разных местах люди нередко голодали, особенно во многих горных районах Италии, а также и в самом Риме — когда случались неурожаи, а в море на суда нападали пираты. Заниматься торговлей — за исключением продажи сельскохозяйственной продукции — сенаторам не пристало, и они этим занятием пренебрегали, предпочитая получать доходы от аренды, войн, от высоких постов за пределами Рима, где они обирали злосчастных жителей управляемых ими провинций. Торговали в основном люди всаднического сословия, и кое-кто из них стал богаче многих сенаторов, особенно publicani (сборщики налогов, или «мытари»), о которых нелестно отзывается Библия.