Страсти по революции. Нравы в российской историографии в век информации - Борис Миронов Страница 52

Сомнения В.Х. мне очень понятны: я сам долго колебался, прежде чем отправился в свободное плавание, приведшее меня в итоге к другой концепции. Пережитки старых представлений преодолевались постепенно, и мои критики, не исключая и рецензента, справедливо указывают на противоречия, имеющиеся в моей последней книге и предыдущих работах. Два главных фактора подтолкнули меня пересмотреть собственные исторические взгляды: обнаружение в России XVIII — начала XX в. — неожиданно для меня — реальной модернизации по европейскому образцу (книга «Социальная история России») и еще более неожиданное открытие повышения уровня жизни, продолжавшегося в циклическом ритме 120 лет, с конца XVIII в. до Первой мировой войны (монография «Благосостояние»).

1. Мучительное развитие или экономическое чудо?

Мы с завистью, а нередко и с чувством неполноценности говорим о немецком, японском, южнокорейском, китайском и прочих экономических чудесах. Вот могучие, лихие народы: богатыри — не мы. Как современная, так и царская Россия представляется многим отсталой автократией, бегущей на месте, — вперед-назад, вперед-назад, или реформы-контрреформы, или мобилизация-стагнация-кризис, или либерализация — авторитарный откат.

Между тем в России после отмены крепостного права произошло настоящее экономическое чудо. В 1861–1913 гг. темпы экономического развития были сопоставимы с европейскими, хотя отставали от американских. Национальный доход за 52 года увеличился в 3,84 раза, а на душу населения — в 1,63 раза. И это несмотря на огромный естественный прирост населения, о котором в настоящее время даже мечтать не приходится. Население империи (без Финляндии) увеличилось за эти годы с 73,6 до 175,1 млн. — в среднем почти по 2 млн. ежегодно. Душевой прирост объема производства составлял 85 процента от среднеевропейского. С 1880-х гг. темпы экономического роста стали выше не только среднеевропейских, но и «среднезападных»: валовой национальный доход увеличивался на 3,3% ежегодно — это даже на 0,1 больше, чем в СССР в 1929–1941 гг., и только на 0,2% меньше, чем в США — стране с самыми высокими темпами развития в мире. Развивались все отрасли народного хозяйства, хотя и в разной степени. Наибольшие успехи наблюдались в промышленности. Однако и сельское хозяйство, несмотря на институциональные трудности, прогрессировало среднеевропейскими темпами.

Но главное чудо состояло в том, что при высоких темпах роста экономики и населения происходило существенное повышение благосостояния, другими словами, индустриализация сопровождалась повышением уровня жизни крестьянства (86 процентов в 1897 г.) и, значит, происходила не за его счет, как общепринято думать.

На чем основывается такое заключение?

О росте благосостояния свидетельствуют увеличение с 0,171 до 0,308 — в 1,8 раза индекса развития человеческого потенциала, который учитывает (1) продолжительность жизни; (2) уровень образования (грамотность и процент учащихся среди детей школьного возраста); (3) валовой внутренний продукт (ВВП) надушу населения (табл. 19).

Таблица 19.

Индекс развития человеческого потенциала в России в 1851–1914 гг. (без Финляндии)

Годы Население, млн ВВП на душу населения [39] Образование [40] Средняя продолжительность жизни Индекс развития человеческого потенциала Долл. Индекс Грамотность, % Учащиеся, % Индекс Лет Индекс 1851–1860 73,5 701,0 0,381 14 1,4 0,098 27,1 0,035 0,171 1861–1870 78,4 675,9 0,374 17 1,9 0,120 27,9 0,048 0,181 1871–1880 91,7 666,4 0,372 19 2,3 0,134 28,8 0,063 0,190 1881–1890 110,6 679,9 0,375 22 2,5 0,155 29,7 0,078 0,203 1891–1900 125,8 790,7 0,402 28 3,5 0,198 31,2 0,103 0,234 1901–1910 147,6 928,1 0,430 33 5,5 0,250 32,9 0,132 0,271 1913 171,0 1036,0 0,449 40 7,9 0,293 36,0 0,183 0,308