Конрад Аденауэр - немец четырех эпох - Всеволод Ежов Страница 55

В силу исторических обстоятельств Германия оказалась в эпицентре противостояния. Раскол мира прошел по ее территории. Страну охватили все страсти «холодной войны»: гонка вооружений, экономическое противоборство, ожесточенная пропагандистская битва. Страна с зеркальной точностью отражала общемировые процессы.

Аденауэр был уверен, что компромисс в германском вопросе невозможен, как и в борьбе двух мировых мировоззренческих систем. Можно предотвратить всеуничтожающую военную схватку между ними, но сделать из них единое целое — это из области неосуществимой мечты. В Германии любое компромиссное решение приведет к тому, что она окажется в том или ином лагере. Существование где-то между ними невозможно. Людской и экономический потенциал Германии неизбежно усилит, и довольно значительно, ту сторону, к которой она примкнет. Безусловный сторонник западного христианского мира Аденауэр делал все возможное, чтобы германский потенциал не оказался у противника.

Послевоенная Потсдамская конференция стала последним актом совместных действий антигитлеровской коалиции. Раздел Германии на оккупационные зоны не фиксировал раскол страны, но предопределил его. Механизм общего управления — Союзный контрольный совет существовал недолго. Сложились два центра власти — военные администрации советской оккупационной зоны и западных зон. На Западе управленческие аппараты, функционировавшие вначале раздельно, с созданием Бизонии, а затем Тризонии превратились фактически в единую структуру во главе с тремя Верховными комиссарами. После образования ФРГ, а затем и ГДР со всей очевидностью выявилось, что раскол Германии приобрел на длительный период неодолимый характер.

Можно поставить под сомнение, верил ли Аденауэр в реальность продвижения коммунизма на Запад. Но об опасности такого развития он говорил постоянно. Бисмарк использовал призрак французского врага для сплочения германской империи. Аденауэр — угрозу коммунизма для объединения Европы. Ссылаясь на непосредственную близость Федеративной Республики к коммунистическому миру, канцлер добивался от западных держав максимально возможной экономической помощи и политической поддержки. Ему не нужно было прошибать стену. Коммунистическая угроза являла собой слишком серьезный фактор, так что Запад держал для Аденауэра двери открытыми.

Канцлер верил в способность христианского мира успешно противостоять наступлению коммунизма. Не сомневался, что идеи свободы и демократии сильнее и притягательнее для народов, чем коммунистический тоталитаризм. Особенно для немцев, которые испытали на себе оголтелую национал-социалистическую диктатуру. Однако сама по себе идея не победит. Необходимы были действия по сплочению демократической части европейского континента, расширению его экономической и военной интеграции и укреплению союза с Соединенными Штатами.

Лидерство США Аденауэр признавал безоговорочно. Он считал, что Америка заинтересована в сильной интегрированной Европе. Страны Европы должны выступать на международной арене вместе с Соединенными Штатами и под их руководством, но не в качестве придатка, а самостоятельной силой с собственными интересами и политическим потенциалом. Дело европейцев — не позволить превратить себя в разменную карту в игре супердержав.

У Аденауэра не было сомнений, что Советский Союз будет всеми силами препятствовать усилению Федеративной Республики и ее включению в западные союзные образования. Именно под таким углом он воспринимал все инициативы в германском вопросе, исходившие из СССР и ГДР. Возможно, канцлер мог бы проявить большую гибкость в тактике и избежать резкой критики со стороны оппозиции, обвинявшей его в недостаточном внимании к проблеме воссоединения страны. Но для него важнее представлялась основная линия, требовавшая последовательности и настойчивости.

Не исключено, что руководители ГДР, особенно глава ее правительства, бывший социал-демократ О. Гротеволь, питали иллюзорные надежды на скорое воссоединение. Четкого же представления о соединении в Германии двух противоположных систем жизни у них не было. Восточные инициативы повисали в воздухе и в лучшем случае давали некоторый недолгосрочный пропагандистский эффект.

30 ноября 1950 года в Бонн на имя Аденауэра поступило письмо О. Гротеволя. Он предлагал вступить в переговоры по германским делам и, в частности, договориться о создании Общегерманского учредительного совета. В сущности это была позиция СССР: создать общегерманские органы при паритетном представительстве от ФРГ и ГДР для обсуждения в нем шагов по воссоединению страны.

Канцлер не торопился с ответом. Лишь два с половиной месяца спустя он выступил в бундестаге, охарактеризовал предложение Гротеволя как пропагандистский шаг и отклонил его. Причиной раскола страны он назвал введение в Восточной Германии системы правления, противоречащей немецким традициям и немецкому характеру. Она лишила население всяких шансов на свободную политическую, экономическую и социальную жизнь. Выход из тупика могут открыть лишь свободные демократические выборы под контролем четырех держав.

Позицию канцлера одобрили социал-демократическая и все другие фракции бундестага, кроме коммунистической. КПГ поддержала предложения Гротеволя. Западногерманские коммунисты стали пропагандистами всех предложений, исходивших от Советского Союза и ГДР. Аденауэра же они называли раскольником и критиковали любые его шаги в германском вопросе.

Новые предложения Гротеволя, вернее модификация прежних, прозвучали осенью 1951 года в его выступлении в Народной палате. Он предложил созвать общегерманское совещание с целью выработать условия общегерманских выборов, воссоединения Германии и заключения с ней мирного договора.

Аденауэр считал бесплодной дискуссию по германскому вопросу. Но он не мог избежать ее. Канцлер доказывал, что ключ к решению находится в руках четырех держав, и немцы сами по себе ничего не могут сделать. Руководители Восточной Германии стремятся, неоднократно заявлял он, лишь к одному — не допустить намечающейся интеграции Федеративной Республики с западным миром. Они вовсе не собираются смягчать тоталитарный режим в ГДР, хотят распространить его на всю Германию и сорвать создание западного сообщества.

Шумахер и его партия без устали критиковали внешнеполитическую линию Аденауэра, его стремление включить Федеративную Республику в западные союзы до решения германского вопроса. Но и предложения, исходившие из ГДР, социал-демократы отклоняли, причем не менее решительно, чем правительство. Их взоры, направленные на Восток, постоянно туманило образование Социалистической единой партии Германии. И десятилетия спустя они не могли избавиться от горечи, порожденной объединительным актом, с помощью которого коммунисты, руководимые советской военной администрацией, фактически уничтожили восточногерманскую социал-демократию, идейно и организационно. Вначале в СЕПГ еще формально соблюдались равноправные начала, например двойное председательство. Но это быстро ушло. СЕПГ превратилась в монолитную правящую партию, строго следующую за Москвой.

А в Федеративной Республике действовала Коммунистическая партия Германии, которой руководила СЕПГ. Она по всем позициям выступала против Аденауэра и даже выдвинула лозунг свержения его правительства. Из Берлина западных коммунистов подправили — лозунг о свержении был снят. Попытки же настроить население против канцлера продолжались с неубывающей силой. Успеха они не принесли, что и показали выборы в бундестаг 1953 года: Аденауэр победил, а коммунисты не прошли в парламент, где до того имели 15 мест.