Черный граф - Серж Арденн Страница 58

3 (лат.) Речь клириков да будет сурова.

4 (лат.) Священнослужителям низшего сана необходимы для благословения обе руки.

5 (лат.) Было, есть, будет.

6 (лат.) оправданно и мирно.

ГЛАВА 28 (122) «Маркиз де Сабле»

ФРАНЦИЯ. ПРОВИНЦИЯ АНЖУ. ГОРОД АНЖЕР.

Гулкие шаги беглецов, нарушили ночную тишь, сонных сумрачных улиц, спящего под звездным покрывалом сентябрьской ночи города. Миновав госпиталь Сен-Жан, они свернули вправо, вскоре оказавшись перед массивными воротами, за которыми виднелись черные верхушки деревьев, отчасти скрывавших крышу и шпили башен величественного особняка.

– Быстрее, сюда!

Зпахавшись произнесла девушка. Гасконец несколько замешкался, но юная особа, схватив его за руку, увлекла спасителя во мглу тенистого сада.

– Простите мадемуазель, но…

– Вы что, испугались?

– Нет.

Демонстрируя неубедительную твердость, вымолвил шевалье.

– Тогда поторопитесь.

Испуганный тон девушки, вдруг сменился на игривый, и она, подарив молодому дворянину кокетливую улыбку, устремилась к дверям дома. В просторной прихожей, их встретили два чопорных лакея, обдав незнакомца, недружелюбными взглядами.

– Проводите месье в залу, и пригласите отца.

Словно не замечая надменности лакеев, приказала она. Слуги, поклонившись особе, притащившей в столь поздний час в дом нежданного гостя, с изысканностью сторожевых псов и сдержанным почтением, пригласили шевалье следовать за ними. Поднявшись на второй этаж, по мраморной лестнице, один из лакеев провел д'Артаньяна в просторное помещение, ослеплявшее роскошью и утонченностью интерьера. Он предложил мушкетеру присесть, после чего налил из сверкающего изящными гранями кувшина в бокал вина, оставив на столике стоящем рядом с креслом, где расположился дворянин, всю эту груду серебра. Другой лакей, вошедший следом за мушкетером, зажег множество свечей, наполнив комнату ярким светом. После выполнения обязанностей, укладывающихся в рамки гостеприимности, слуги заняли место у двери, безмолвно и неподвижно, устремив взгляды в стену, где в золоченых рамах, висело несколько изумительных полотен, кисти кого-то из ранних фламандских живописцев.

Отведав вина, так же как и всё прочее в этом доме, не оставившее гасконца равнодушным, д'Артаньян, покинув кресло, прошелся по залу бравым армейским шагом, разглядывая богатое убранство комнаты. В этот миг, двери, которые находились напротив тех, что позволили мушкетеру оказаться под сводами сего великолепия, отворились, и на затейливый орнамент паркета, ступила ножка незнакомки, спасенной шевалье. Девушка держала под руку высокого, стройного мужчину, почтенного возраста, в осанке и высокомерном взгляде которого угадывался влиятельный и властный вельможа.

Мужчина, вне всяких сомнений являвшийся хозяином сего дома, холодно и недоверчиво смерил гасконца с ног до самой макушки, впившись цепким проницательным взглядом в карие глаза гостя. Девушка, излучая ослепительную улыбку, предстала перед мушкетером в изысканном наряде, по последней парижской моде. Она, игриво улыбнувшись гостю, обратилась к мужчине.

– Вот отец, это тот, о ком я вам говорила. Тот, кто отважился на темной улице вступиться за незнакомку, что позволило мне избежать плачевной участи. Рекомендую, шевалье д'Артаньян, из Гаскони.

Лицо мужчины, излучавшее суровое равнодушие, не обнаружило ни малейших изменений после восторженных рекомендаций дочери.

– Знакомьтесь шевалье, мой отец, Его Сиятельство, маркиз де Сабле, сеньор де Форш, де Виллевикье.

Маркиз, довольно сдержанно кивнул гостю, на что д'Артаньян ответил галантным поклоном.

– Благодарю вас, дорогая, за то, что доставили удовольствие, представив нас друг другу, но уже поздно, поэтому прошу вас оставить нас одних.

Девушка с мольбой, демонстрируя своей гримасой, несогласие с решением отца, взглянула на маркиза, но тот был непреклонен. Несколько повысив голос, он твердо произнес:

– Прошу вас Кристин…одних.

С сожалением, улыбнувшись гостю, Кристин, пожав плечами, удалилась. Маркиз, не сводя столь же пристального взгляда с гасконца, дождался, когда стихли шаги дочери, взял, не глядя, со стола бронзовый колокольчик, наполнив задорным звоном, пространство залы. Не успел анжуец вернуть источник медных переливов на мраморную столешницу, как в дверном проеме, появился один из мрачных лакеев, встретивших мушкетера в прихожей. Хозяин лишь молча взглянул на слугу, на, что тот, ответив поклоном, удалился. Вернув внимание гостю, де Сабле, тоном, более подходящим для повелений, нежели для приглашения, произнес:

– Сударь, в этом доме есть свои традиции, именно поэтому, не желая обидеть вас, вынужден предложить…

Он замолчал, столь же недружелюбно, как и прежде, глядя в глаза мушкетеру.

– Господин д'Артаньян, этой ночью вы спасли мою дочь, поэтому у вас есть право на любую просьбу, которая будет исполнена, чего бы мне это не стоило.

Взгляды анжуйца и гасконца, столкнулись, словно облаченные в доспехи войны, на поле брани. В это время, распахнулась дверь, и около дюжины лакеев, внесли в залу, на серебряных блюдах, великое множество снеди и вина. От ароматов, лишавших, проголодавшегося человека, возможности мыслить, у д'Артаньяна засосало в желудке. Он вынужден был отвести взгляд, с восторгом наблюдая за слугами, с величайшей быстротой и умением сервировавших стол. С легкостью разгадав желание гостя, маркиз произнес:

– Впрочем, я не тороплю, мы располагаем достаточным количеством времени.

Толком, не расслышав слов хозяина особняка, гасконец обратился к нему, изо всех сил стараясь не выказывать заинтересованность накрытым столом.

– Видите ли, господин маркиз, то, что я сделал этой ночью, полагаю, предпочел бы каждый, кто знаком с понятием честь. Тем более, если он дворянин.

– Отрадно слышать подобные слова, месье, вы весьма благородны. Но благородство, позвольте вам заметить, нередко является вещью весьма бесполезной, порой даже вредной, а иногда опасной. Посему разрешите удостовериться, что это качество, не является вашим единственным достоинством.

– Не откажите в любезности, месье де Сабли.

– В таком случае, это удобнее будет сделать за ужином. Тем более, всё уже готово.

Маркиз указал на сервированный стол. Гасконец, несколько мгновений поразмыслив, ответил:

– Отчего же, не откажусь.

д'Артаньян не ел с самого утра, поэтому, набросившись на угощения, с трудом себя сдерживал, как ему казалось, не нарушая установленной церемонии трапезы. В то время как маркиз, не притронувшийся к яствам, лишь потягивая душистый рубиновый нектар из пузатого фужера, не без удовольствия наблюдал за тем, как юный гость, зачастую пренебрегая этикетом, с аппетитом поглощал всё, что наполняло многочисленные тарелки и блюда. Его тонкие пальцы, не удосужившиеся призвать на помощь столовые приборы, кружили над столом, словно две назойливые осы, впиваясь то в одно, то в другое лакомство. Наконец насытившись, гасконец приступил к вину, неосознанно давая понять, что готов вернуться к беседе. Он, вытерев губы салфеткой, поднял полный бокал, восторженно, провозгласив: