Перелом. От Брежнева к Горбачеву - Олег Гриневский Страница 59

Однако в качестве балансира мы сразу же обозначили в рабочих группах все наши «политические» меры, чтобы было ясно: они тоже на столе переговоров. Но особый упор был сделан на Договоре о неприменении силы. В заявлении 31 мая мы обрушились с критикой на делегацию США за то, что она не выполняет обещание, данное в заявлении президента Рейгана в Страсбурге: «обсуждать советские предложения о неприменении силы в контексте согласия Советского Союза на конкретные меры укрепления доверия». Страны ОВД внесли конкретные меры — почему же делегация США уклоняется от обсуждения неприменения силы?

Но главное здесь была не полемика, а работа в кулуарах. Очень скоро нам удалось выяснить, что делегации Италии, Испании, Греции и даже ФРГ, не говоря уже о неприсоединившихся странах, осторожно высказываются в пользу развития принципа неприменения силы, хотя и не в форме договора.

Вдохновляющей была беседа с новым французским послом П. Гашиньяром 26 июня. Он сообщил, что министр внешних сношений Дюма дал указание делегации вести дело к ускорению работы Конференции, чтобы уже на первом этапе достичь конкретных результатов. Поэтому на следующей сессии делегация Франции начнет работу по выработке формулировок относительно «придания действенности принципу неприменения силы параллельно с согласованием взаимоприемлемых мер доверия в военной области».

Но раз французы говорят это от собственного имени, значит, США и другие страны НАТО, в конце концов, примут нечто близкое. В общем, это было уже кое — что, о чем следовало особо доложить в Москву. Что мы и сделали.

* * *

В июне 1985 года минуло полтора года с начала работы Стокгольмской конференции. Пора было подводить первые итоги.

Прежде всего, в её актив можно отнести создание рабочих групп. Начавшиеся в них дискуссии и неофициальные контакты позволили провести глубокий зондаж позиций сторон. Теперь мы больше знали о позициях друг друга. Виднее стали и пути к достижению договоренности, и трудности на этом пути. В общем, если в начале года французская газета Монд справедливо назвала переговоры в Стокгольме «диалогом глухих», то теперь стало видно, что у переговорщиков прорезался слух.

Более того, и это главное: к середине 1985 года в Стокгольме стали вырисовываться контуры возможной договоренности: неприменение силы, уведомления, наблюдения, а также, возможно, ограничения и какие— то формы проверки. Однако шесть основных узловых противоречий выявились в ходе этого прощупывания позиций:

— противостояние политических и военных мер доверия;

— обмен статической информацией;

— уведомления: о чем уведомлять;

— ограничения военной деятельности;

— наблюдатели;

— проверка и инспекции.

Эти узлы теперь и предстояло распутать на переговорах.

(Любознательный читатель может пропустить эту главку)

1. Противостояние политических и военных мер доверия.

Внешне оно по — прежнему выглядело как главное расхождение между НАТО и ОВД. Но на самом деле выход из тупика уже был виден. Обозначился классический компромисс, который можно описывать в учебниках: НАТО выразило готовность искать договоренность по вопросу о неприменении силы, а Советский Союз — по военным мерам. Теперь важно было зафиксировать этот компромисс определенными организационными рамками. Предложение посла Гашиньяра как раз и давало такую возможность. Разумеется, рамки компромисса еще долго будут оставаться размытыми. Прежде всего, это относилось к форме договоренности о неприменении силы. Что это будет — договор, декларация или составная часть общего заключительного документа?

Нейтральные и неприсоединившиеся страны поддерживали предложение Кипра о принятии декларации, запрещающей применение силы в любом виде. Франция, Италия, Греция, Дания и некоторые другие западные страны осторожно высказывались за то, чтобы придать действенность принципу неприменения силы. А США выражали готовность подтвердить то, что уже записано на этот счёт в Уставе ООН.

В общем, советское предложение о неприменении силы прочно вошло в ткань стокгольмских переговоров. А в какой форме оно будет выражено, в конце концов, не так уж важно. Тут маршал Ахромеев был прав: с практической точки зрения принципиальной разницы между договором и соглашением нет.

Кроме того, Советский Союз продолжал настаивать на включении в стокгольмскую договоренность и других политических мер: неприменение первыми ядерного оружия, неувеличение и сокращение военных бюджетов, освобождение Европы от химического оружия и создание там безъядерных зон. Для НАТО, как показал наш зондаж, они были совершенно неприемлемы. Нейтралы колебались. Некоторые из них, особенно вне стен Конференции, активно ставили эти вопросы, но в Стокгольме особого рвения не проявляли.

Однако эти политические меры едва ли могли стать камнем преткновения. Громыко включил их в советский пакет предложений как своего рода рычаги давления на Запад и сам же давал неоднократно понять, в том числе министру иностранных дел Италии, что готов удовлетвориться одной лишь договоренностью о неприменении силы. А совсем недавно сказал даже, что формат такой договоренности не столь уж важен: главное — добиваться развития и укрепления принципа неприменения силы.

В общем, для советской делегации было ясно, что все эти вопросы пока должны находиться на столе переговоров. За них нужно биться, но не насмерть. А в будущем, при определенных условиях, они могут стать предметом дипломатического торга и размена.

2. Обмен статической информацией

Здесь положение было глухо. Стороны прочно уперлись лбами. Запад рассматривал такой обмен как один из краеугольных камней своей позиции по обеспечению прозрачности (транспарентности) военной деятельности. А Советский Союз — как откровенный и неприкрытый шпионаж.

Были две основные причины, по которым Советский Союз и думать не смел, чтобы пойти тогда на это предложение.

Первая — и главная — состоит в том, что, по оценке советского Генерального штаба, это предложение позволяло НАТО:

«— получать информацию о структуре вооруженных сил Варшавского Договора, о дислокации штабов, частей и соединений, их нумерации;

— наносить на оперативные карты новейшие данные о всех гарнизонах и группировках войск Варшавского Договора со всеми подробностями;

— поставить под контроль все военные объекты и деятельность войск Варшавского Договора».

Вторая причина крылась в том, что главные силы США, находящиеся за океаном, их многочисленные военные базы, окружавшие Советский Союз, этим предложением не охватывались и «просвечиванию» не подлежали. Прежде всего это относилось к группировке войск и авиации двойного базирования, предназначенных для действий в Европе, но находящихся на территории США.

По сути это был один из самых острых и больных вопросов, вокруг которого нередко вспыхивали жаркие дискуссии с взаимными обвинениями, выпадами и колкостями. На одном из пленарных заседаний после нескольких часов изнурительной полемики заместитель главы французской делегации Пудад спросил с невинным видом — как советская делегация относится к «транспарентной» музыке Шостаковича. В стане НАТО сразу же веселое оживление. Но немедленно последовал ответ: