Александра Федоровна. Последняя русская императрица - Павел Мурузи Страница 59

— Я просто хотел, любовь моя, уберечь тебя ог перенапряжения. Но если тебе так хочется совершить эту поездку, то для чего мне скрывать, что и мне этого хочется никак не меньше!

— В таком случае отправь депешу нашему послу. Сообщи ему, что мы прибудем в назначенную дату в Париж. Мы поедем туда поездом,, мои глаза уже радуются, — сколько чудес им предстоит увидеть…

Государя с государыней в Париже на вокзале встречал граф Муравьев-Амурский. Он отвез их в Компьенский дворец, который французское правительство предоставило в полное распоряжение царя.

Великая княгиня Милица предупредила его, что Их величества имеют обыкновение окружать себя оккультистами и различными медиумами, и тогда услужливый граф однажды вечером представил супружеской чете одного знаменитого чудотворца, который, как полагали, обладал безграничными магическими возможностями. Его настоящее имя было Низье-Вашо, но он выдавал себя за доктора и называл себя Филиппом.

В своих «Мемуарах» Морис Палеолог рассказывает, что этот Филипп открыл свой врачебный кабинет по оказанию психологической помощи, где консультировал и лечил своих пациентов внутренними флюидами и энергией астральных тел. Было известно, что французская полиция не раз задерживала Филиппа по обвинению в применении незаконных методов в медицине, но, как выяснилось, он при этом проявлял свое полное безразличие к гонорарам и всякого рода вознаграждениям, что говорило в его пользу, и его отпускали. Он даже отказывался от фантастических сумм, которые предлагали ему богатые пациенты.

Александра тут же привязалась к этому добряку, пригласила его приехать в Россию, вместе со своей дочерью и ее мужем, профессором Лаландом, который в своих статьях, опубликованных в «Анналах медицинской науки Франции» подтверждал исключительные способности своего тестя, и его высокие нравственные устои. Тем не менее тайная царская полиция, — охранка, — по приказу небезызвестного П. И. Рачковского, заведующего загранагентурой в Париже, провела расследование. Полученные результаты не вызывали никаких сомнений. Они были переданы министру внутренних дел Сипягину, и такая поездка доктора психологии была официально подтверждена.

После возвращения домой царь с царицей хотели присвоить Филиппу почетную степень доктора медицины русской медицинской академии Санкт-Петербурга.

Филипп вначале осенью совершил довольно короткую поездку в русскую столицу, после чего приехал во второй раз перед наступлением зимы.

Такое невежественное суеверие государей вызывало беспокойство у Священного синода, в частности, в лице весьма почитаемой персоны, епископа Феофана, которого не на шутку тревожило такое увлечение императрицы этим колдуном.

Филиппа, тем не менее, радушно принимали, его осыпали подарками, и даже приглашали его с женой переехать в Россию на постоянное место жительства. Во Франции Жозеф Кайо напрасно старался, пытаясь всех убедить, что Филипп — всего лишь обыкновенный авантюрист из Лиона. Его личность уже хорошо знали как в Париже, так и за границей, а его высокая нравственность и его эзотерические способности все восхваляли до небес, о нем писали восторженные статьи лучшие врачи того времени в медицинских журналах.

Филипп, уезжая из России после второго там пребывания, пообещал императрице, что сделает все возможное, чтобы у нее родился сын, наследник престола.

Через несколько месяцев, весной 1902 года, Александра вновь оказалась в интересном положении. Она написала магу во Францию благодарственное письмо.

Все оккультисты Франции и России объединялись, сравнивая свои предсказания в отношении исполнения такого пожелания. Ветерок оптимизма гулял по Царскому Селу. Черногорские великие княгини, занимаясь столоверчением, вызывали духи умерших, советовались с ними, и многие призраки отвечали им так, как они того желали, — то есть очень скоро на свет появится мальчик, который очарует императорский семейный очаг. Но, увы! Когда первые листочки стали пробиваться на ветвях деревьев, когда трещал лед под теплыми лучами весеннего солнца вдоль всей Невы, всем пришлось столкнуться вновь с печальной очевидностью: новая беременность Александры оказалась на самом деле миражом, — это была мнимая беременность.

Это событие стало новым предлогом для суровой критики верований царицы и ее мужа, их затворнического, строгого образа жизни в уединении в Царском Селе, и эта критика в основном раздавалась из Аничкова дворца, где свекровь копила свой гнев, направляя свои острые стрелы, чтобы унизить достоинство русского трона и тех, кто на нем восседал.

Повсюду стали распространяться самые фантастические слухи о новых знакомых царицы, говорили о каких-то приглашенных во дворец иностранцах, о посещении дворца колдунами. Если их послушать, то можно было бы представить себе, что вновь находишься в мрачном Средневековье. Достопочтенный епископ Феофан, этот святой человек, до мозга костей преданный короне, придворный священник и духовник Их величеств, теперь ставил перед собой единственную цель, — сделать все, чтобы в конечном итоге восторжествовала православная христианская вера, несмотря на все эти невежественные, богохульские ухищрения, которые увлекали весь двор вместе с его государями. Теперь, как никогда прежде требовалось чудо от Господа, чтобы успокоить Александру и оградить ее от презрительного отношения к ней со стороны свекрови. Феофан провел в беспрестанных молитвах и посту две недели, после чего понял, что, наконец, нашел такое решение, которое умиротворит сердце его императрицы.

«Как же мы мало знаем о вещах, происходящих на нашей Земле!» — записала в 1902 году в своем дневнике Александра. Она вспоминала Филиппа, который в своем гипнотическом сне слышал голос Великой Екатерины, и та сказала ему, что у императрицы Александры в скором времени родится сын.

Великая Екатерина II! О ней думала царица в тот зимний вечер 1902 года, и вот что она записала в дневнике: «Кто мог бы предположить в Дармштадте, где я получала суровое воспитание у пастора Фрогга, когда отец, этот неисправимый атеист, называл меня «пуританкой», что я в один прекрасный день осмелюсь вызвать дух усопшей страстной русской императрицы, жизнь которой была продолжительным, сплошным романом о сладострастии? Я ждала. Неужели духи умерших на самом деле существуют?»

Каждый день Александру донимала враждебность семейного окружения, и она все чаще предавалась глубоким медитациям или погружалась в бесконечные молитвы перед драгоценными иконами в ее частной домашней церкви, или призывала себе на помощь души всех тех, которые, как она чувствовала, незримо витают вокруг.

Вот что сказала Великая Екатерина в своем последнем «интервью», данном Филиппу:

«У тебя будет сын. Но он будет слабеньким и чахлым. Малейший несчастный случай может оборвать нить его жизни. Без твоих осторожных рук ему не обойтись, иначе он рискует погрузиться в море крови, но ты будешь начеку, и он будет спасен, если будешь молить Бога и будешь беспощадной к врагам своим.»

Александра вновь переживала эту сцену, — их было трое, ее новая фрейлина, ставшая ее конфиденткой, Анна Вырубова, Филипп и она, Александра. Они сидели за круглым столиком на одной ножке, их сплетенные руки образовали над его крышкой круг. Вдруг какая-то неведомая, сверхъестественная сила его подняла, и заговорила Екатерина. Александра накануне ничего не пила, не спала, и отлично помнила последние слова своей великой предшественницы.