Канатоходка. Автобиография - Наталья Варлей Страница 6

Я уже была принята в труппу театра и уже знала, что у меня будет ребёнок, когда пришло страшное известие о смерти Ларисы…

Побелевший от горя дядя Лёша на похоронах и на поминках твердил одну фразу: «Это мне наказание за Галину…»

Не знаю, насколько это достоверно, но история, которую мне дядя Лёша рассказал, такова: Лариска, её муж и ещё одна пара пошли ночью купаться на озеро, и Лариса утонула. Её вытащили, но не успели откачать… Дядя Лёша утверждал, что муж Ларисы разлюбил её, встретил другую и, желая от нелюбимой избавиться, сам её и утопил…

Хотели завести уголовное дело, но отец молодого вдовца был какой-то «шишкой» в милиции. И дело замяли…

Через два месяца «безутешный» вдовец женился на своей пассии и уехал вместе с ней и с дочкой в неизвестном направлении… Дочка Ларисы, скорее всего, так и не узнала, кто её настоящая мать…

Удивительно и трагично переплелись судьбы Ларисы и её мамы Галины, на которую она была так похожа…

Дядя Лёша пережил свою старшую дочь ненадолго…

А Оленька приходила ко мне на спектакль, когда мы играли в Зеленограде. Она там живёт и преподаёт хореографию…

Хоть и трудно после тяжёлых воспоминаний возвращаться к продолжению рассказа о детстве, но я возвращаюсь, потому что именно там разгадка всей последующей жизни. Там корни всего: жизненного уклада, взглядов на мир, отношения к дружбе, любви, природе, к животным – всё из детства…

Ещё одно яркое воспоминание. Ещё одно потрясение, о котором расскажу…

Мы снимали на лето дачу в деревне Аносино по Рижской дороге. Ну, на самом-то деле просто комнату в деревенской избе (иногда с терраской, иногда только терраску). «Удобства» – во дворе, в конце сада. Снимать нужно было чуть ли не зимой – тогда мало у кого были свои дачи, поэтому во всех деревенских домах всегда были дачники. Но, чтобы хата была ближе к лесу или к реке, об этом нужно было позаботиться заранее. «Хозяевам» оставляли задаток…

Оно того стоило – места там были райские: волшебные леса, сказочные пейзажи, чистая как хрусталь река, родники, поля, косогоры, покрытые нежным разнотравьем и полевыми цветами. Когда я стала постарше, я любила скатываться с высокого пригорка «бочонком» вниз к реке.

И, заметьте, никакого мусора, битых стёкол, консервных банок! Так что я «докатывалась» целая, невредимая и счастливая!..

Никаких «короедов» и клещей – об этом даже и не слышали. Мы ходили в лес и на речку босиком. После обеда часто шли в лес с одеялом, которое расстилали прямо на траве. И ложились с книжкой…

Девственная природа, несмотря на присутствие дачников. Ну, разве что можно было иногда вляпаться в коровью «лепёшку». Но и их собирали для огорода бережливые хозяева. Поэтому отравиться нитратами, съев морковку, тоже было невозможно…

Позже речку Истру изуродовали плотиной, и вода перестала быть хрустальной, и не стало видно плещущихся в ней серебристых рыбок (да и рыбки тоже исчезли)…

А я помню хлипкий деревянный мостик через речку. По нему страшно было идти, но видна была каждая песчинка, каждая травинка…

Деревня Аносино стоит на горе. «Центральная» улица и три перпендикулярно от неё идущие в сторону реки слободы… Поля, засеянные рожью или пшеницей, с яркими васильками у обочин (какие сказочные букеты мы собирали!), луга, засеянные кормами для скота – клевером и горохом (ох, до чего вкусным!).

До сих пор стоит перед глазами эта красота…

Когда я была уже взрослой, в одном из своих стихотворений написала:

Вот эти «жёлтые одуванчики» и есть то самое потрясение, о котором я хотела рассказать, да никак не доберусь, захлебнувшись в других воспоминаниях…

Мы едем на дачу со всем скарбом в тряском грузовике. Бабушка в кузове с вещами: кровати, тумбы, стулья, столы, раскладушки; подушки, одеяла, покрывала, занавески, игрушки, безделушки, посуда. Всё упаковано в простыни и завязано тюками. В отдельной коробке керосинка и керосин (а как вы думаете, на чём еда будет готовиться?!). Ещё в одной коробке – продукты: крупы, макароны, сухофрукты и т. п.

Мы с мамой едем в кабине грузовика вместе с шофёром. Ехать около 50 километров, но для меня дорога мучительно нескончаема: меня и без того укачивает, а тут ещё рытвины и ухабы – это там, где асфальт, а так дорога местами грунтовая, а по деревням – песок или глина…

Там, где сегодня плохой, но асфальт, корявые и бестолковые, но развязки, – в пору моего детства асфальт кончался где-то в Нахабино. А дальше шли грунтовые дороги, а потом и вовсе (особенно в дождливую погоду) бездорожье…

Однажды в конце лета мы уезжали с дачи… Шёл сильный дождь… Мы с мамой поехали на электричке, что тоже было не совсем просто – до электрички идти нужно было около пяти километров: под горку, через речку (по хлипкому мостику), потом полем, потом в горку, ну а там уже по относительно ровной дороге вдоль леса…

Бабушка (мы решили, что ей будет всё-таки легче на машине) должна была приехать на грузовике (на сей раз в кабине!) с вещами… но… ведь шёл сильный дождь…

Мы с мамой, с грехом пополам, добрались до Москвы и от станции «Дмитровская» на троллейбусе приехали домой. А бабушки дома ещё нет…

Стемнело… Мама стоит у окна, волнуется (рядом с мамой легко было понять этимологию слова – от неё волнами шли страх, тревога, потом ужас, отчаяние и безысходность!!!). Её состояние передаётся мне…

И вот мы уже обе стоим и волнуемся… Ночь… Бабушки всё нет… Мама начинает метаться: куда бежать?! куда звонить?!.

А действительно, куда? Понятно, что тогда не было мобильной связи, но у нас не было ВООБЩЕ НИКАКОЙ телефонной связи! Чтобы позвонить, нужно было бежать в ближайший телефон-автомат, да и то при условии, что он не сломан, и при ещё одном условии, что в доме найдётся несколько двухкопеечных монет – автоматы любили «двушки» безнаказанно заглатывать!..

Наконец, под утро, когда мы с мамой уже сошли с ума от волнения и беспомощности, бабушка приезжает…

Оказывается, сразу при выезде из Аносина машина увязла в глине… Ни проезжающих машин, ни прохожих (да, так было в ныне густонаселённых местах, где машины идут нескончаемым потоком!)… И – никакой связи… Шёл сильный дождь, а бабушка по природе своей была и совершенно не приспособленной к жизни, и паникёршей, как я уже говорила… Можно понять глубину её отчаяния… Но – русская женщина в экстремальной ситуации часто проявляет себя героиней! И бабушка Тата вышла на какой-то там перекрёсток дорог (по глине, в дождь!) и нашла «какого-то колхозника», который потом пригнал трактор, и цепями грузовик с бабушкой и вещами вытащили из глины, выволокли на приемлемую дорогу, и дальше, слава Богу, они добрались до Москвы…