Коко Шанель - Анри Гидель Страница 61

Сознавая резкую перемену своих взглядов, Габриель сочла необходимым подтвердить это в предисловии к своему каталогу. И она сделала это с большим остроумием, чтобы быть убедительной. Судите сами: «Довод, который вначале побудил меня выдумывать искусственные украшения, – писала она, – заключался в том, что я находила их лишенными снобизма, и это в эпоху, когда слишком легко доставалась роскошь.

Это соображение исчезло в период финансового кризиса, когда все способствовало воскрешению инстинктивного стремления к натуральности, которое возвратит забавной безделице ее истинную цену».

Габриель очень быстро даст понять, что заставит уважать ту самую «забавную безделицу», на которую прежде, в силу обстоятельств, посматривала косо. И до конца своих дней она будет придумывать и изготовлять новые украшения, благо ресурсы воображения у нее были неисчерпаемы…

Но кто же такой Поль Ириб, который убедил Габриель прислушаться к предложениям бриллиантовых королей? Родился он, как и Габриель, в 1883 году; Ириб – псевдоним, сокращенный от баскской фамилии Ирибарнегарай; таковою была фамилия его отца, корреспондента газеты «Тан». Означенный журналист имел некоторые трения с правосудием: как убежденный коммунар, он участвовал в 1871 году в разрушении Вандомской колонны. На него был объявлен розыск, чтобы взыскать деньги на восстановление; он же предпочел скрыться на какое-то время на Мадагаскаре, пока шум не уляжется. Его сын Поль, тянувшийся к искусству, поступил на архитектурные курсы в Академии художеств; в семнадцать лет он публикует свои рисунки в знаменитом сатирическом еженедельнике «L'Assiette au bеиrrе» – «Тарелка с маслом». В этом же возрасте он становится самым молодым архитектором Всемирной выставки 1900 года. Этот даровитый юноша обладал не только развитым не по годам талантом, но и большими амбициями – в 1906 году, в возрасте двадцати трех лет, он создает свою собственную иллюстрированную газету «Temoin» – «Свидетель», в которой в течение четырех лет комментировал актуальные события своими остроумными карикатурами – неизменно меткими, забавными и жестокими. Более того, он умело подбирал сотрудников – тонкое чутье позволило ему распознать в одном новичке, который подписывался «Джим», талант, который заставит говорить о себе. Он не ошибся. «Джим» был не кто иной, как Кокто, и вскоре между молодыми людьми завязались дружеские отношения. Дошло до того, что два друга основали ассоциацию, члены которой давали клятву… разрушать все смешные безделушки, бесчестящие гостиные, куда их приглашают… Сказать по правде, обещание бесполезное: в результате их в лучшем случае перестали бы куда-либо приглашать. Пришлось им от этой клятвы отказаться… «Вот почему, – говорит Поль Ириб, – у людей еще осталось столько ужасных безделушек, которыми они так дорожат».

Среди других сотрудников «Свидетеля», отобранных его руководителем, были Хуан Грис, Марсель Дюшан и… Саша Гитри; Ириб показал, что умеет окружать себя достойными людьми.

Блестящие качества Ириба привлекли к нему внимание кутюрье Поля Пуаре, который поручил ему сделать рисунки по моделям его коллекции. В 1908 году увидел свет альбом созданных с помощью трафарета работ, называемый «Платья Поля Пуаре глазами Поля Ириба» – очаровательная книга, в которой художник воспроизвел с большей элегантностью и тонкостью предоставленные ему модели. Альбом предназначался для самых видных женщин великосветского Парижа и всех государынь европейских дворов. Авторские рисунки тушью, виртуозное владение пером, изящество виньеток были с восторгом приняты всеми – за исключением английской королевы, которой некоторые рисунки показались легкомысленными… Британский двор вернул книгу назад с просьбой к издателю впредь не посылать «трудов такого рода»… Как бы там ни было, с этого момента Аполлинер вправе был утверждать, не боясь услышать возражения, что «Ириб воцарился в карикатуре благодаря остроумию, а в моде – благодаря изяществу».

Помимо всего прочего, Поль Ириб создает логотип одежды от Пуаре – стилизованную розу, подписанную его именем. Но этого ему было мало – вкус к роскоши побуждает Ириба искать заработка где только возможно. Он сочиняет слоганы для аперитива Дюбонне – «Du Во… du bon, Dubonnet» [52] и для пятновыводителя от Рола – «Выведет пятна даже у леопарда!»; рисует эмблему Дома Ланвен и его замечательный флакон в виде черной сферы. В 1911 году он женится на актрисе Жанне Дири (для которой Шанель ила шляпы) и создает эскизы платьев, в которых она будет выходить на сцену в водевилях; не забыто им и ювелирное искусство – он делает проекты украшений для Линцелера. Словом, неутомимо работает во всех областях творчества, лишь бы платили! Среди его состоятельной клиентуры – Жак Дусе, Робер де Ротшильд, романист Клод Фаррер, которым он декорирует апартаменты. Логическим продолжением этой деятельности явилось открытие элегантного бутика с бело-золотым фронтоном на рю Фобур-Сент-Оноре. Он выдумывает хрустальную бижутерию для Дома Лалик, ткани-брошки для лионских шелкоткацких мастерских, продвигает новые материалы вроде эбенового дерева из индонезийского Макасара, изучает возможности применения акульей кожи… Он экспонирует у себя в магазинчике барочную мебель в оригинальном стиле, а также немало предметов современного декоративного искусства – то, что уже называлось словом «дизайн». Во время войны, куда его не взяли из-за диабета, он вместе с Кокто создает иллюстрированную газету «Mot» («Слово»), в которой смешивал с грязью германского врага, кронпринца и кайзера, не впадая притом в шовинизм, как большинство периодических изданий в ту пору.

Он ожидал, что его талант стилиста и изобретателя новых, не виданных дотоле форм и концепций – одним словом, его чувство современности – будет принят на ура по другую сторону Атлантики. В 1919 году он отправляется за океан и между делом разводится со своей супругой Жанной. В Нью-Йорке он открывает новый магазин на Пятой авеню, затем в Лос-Анджелесе; в том же году он женится на Мейбл Хоган – соблазнительной красотке и богатой наследнице, с которой обосновывается в Голливуде. Там он становится художественным консультантом у Сесиля Б. де Милля. Жемчужный наряд, который он создает для Глории Свенсон в картине «Мужчина и женщина», сделал ему имя – и он сотрудничает с постановщиком в дюжине картин. Среди них знаменитый фильм «Десять заповедей», декорации к которому исполнены им одним. Это была гигантская по масштабам задача, но наш герой не знал сомнений. В этом была его сила и слабость. Египетский мир Ириб создает на свой вкус, вполне в духе арт-деко, с обильным использованием лакировки и позолоты. Фильм станет мировым триумфом. Охваченный страстью к кинематографу, он добивается возможности самому поставить три кинокартины (это были комедии, как, например, «Обмен мужьями»), но особенного успеха они не имели. Больше даже, Ириб почувствовал себя неуютно в голливудских кругах. Несмотря на все, в 1926 году ему поручают создание всех декораций к картине «Царь царей». Все было скрупулезно подготовлено: такие вещи не терпят самодеятельности! Христос – точнее говоря, актер Гарри Уорнер, назначенный на эту роль, – согласно контракту, обязан нигде не показываться с сигаретой и не посещать ночных кабаре. Представьте-ка реакцию публики, если бы она увидела в газете фото Иисуса на танцевальной веранде с окурком в зубах! Нет, в Голливуде все просчитывается до мелочей… И что же, буквально накануне съемок сцены на Голгофе де Милль обнаружил, что Ириб не предусмотрел никаких приспособлений, чтобы Уорнер держался на кресте и чтобы у него кровоточили руки! Он был вне себя от ярости… Неужели придется лихорадочно импровизировать во время съемок, в то время как комедийные актеры, массовка, машинисты и он сам, постановщик, будут терпеливо ждать, пока этот французишка что-нибудь придумает! Между де Миллем и Ирибом вспыхнул вселенский скандал, и «французишка» был незамедлительно выставлен вон – fired, как без особой деликатности говорят англичане. Сожалеть о нем никто не стал. Кстати сказать, все те, с кем ему довелось работать, были о нем не особенно высокого мнения. А великолепный костюмер Митчелл Лейзен в свое время и вовсе вынужден был устраниться от дел, так как его отношения с Ирибом подчас доходили до перебранок и даже стычек. Так и быть, возвращенный из опалы Лейзен согласился заменить Ириба.