Любовь и злодейство гениев - Сергей Нечаев Страница 62

Так бывает. В определенном возрасте мужчины начинают забывать, что они уже не молоды и нет ничего более постыдного, чем становиться неблагоразумными стариками. Недаром столь популярна пошловатая поговорка про седину, которая в бороду, и беса, который в ребро. Герцогиня де Шуазель стала для Родена «злым гением» и, ко всему прочему, воспользовавшись его наивностью, похитила у него сотни рисунков. Родену удастся порвать с ней лишь через девять лет, после чего он вернется к своей Розе.

Эта нелепая связь Родена добила Камиллу, которой конечно же поведали о ней «доброжелатели», действующие обычно не из злости или мелочности ума, а из удовольствия, искренне считая светские сплетни острой приправой к любым разговорам. С существованием Розы она вроде бы уже почти смирилась, как смиряются с хронической болезнью, плохой погодой или вечными пробками на дорогах, но это был явно неожиданный удар. Все можно понять, все можно простить, но только не такое.

«Принимайте справедливую критику. Вы легко ее распознаете. Справедлива та критика, которая подтверждает одолевающие вас сомнения. Но не поддавайтесь критике, которой противится ваше сознание».

(Огюст Роден)

* * *

1905 год. Камилле пошел пятый десяток, и ее страхи и подозрения начали превращаться в навязчивые идеи, а потом и в психоз. Ее письма к брату, которому она изливала все свои проблемы, запрещая ему, впрочем, что-либо разглашать кому бы то ни было, свидетельствуют о, безусловно, неадекватном и даже бредовом состоянии, нуждающемся в серьезном лечении.

Ее идефикс, то есть навязчивая идея, состояла в том, что Роден ее использует. При этом она уже не разграничивала произведения, которые созданы сейчас, и те, что она создавала у Родена. Была искажена перспектива времени — и это характерно для психоза. Из ее воображаемых преследователей самыми ярыми оказывались некие «гугеноты» — трансформация образа литейщика Эбрардта, занявшего в отношении Камиллы достаточно жесткую позицию, за что она считала его жуликом.

Впрочем, то, что ее работы привлекали подражателей, вполне естественно. «Сплетницы» произвели сенсацию, и в профессиональных кругах скульпторов, где с идеями во все времена дело обстояло много хуже, чем с техническими навыками, она, несомненно, обрела последователей. Человеку со здоровой психикой это, скорее, польстило бы. Но для пошатнувшегося рассудка Камиллы это была драма, тем более что она была бедна, а на ее идеях, как она считала, наживали целые состояния. В своих письмах брату она исчисляла так называемую упущенную прибыль сотнями тысяч франков.

К материальным трудностям и навязчивым идеям добавлялась еще и семейная вражда. В Вильнёве, среди родных, где Камилла могла бы найти покой, поддержку и участие, она была persona non grata.

Брат Поль был единственным близким ей человеком, но он с 1893 по 1906 год почти постоянно находился за пределами Европы: в Соединенных Штатах, Китае, Японии, Сирии, Палестине. Домой он наведывался редко, лишь на время краткосрочных отпусков. Вынужденная разлука с братом в самый мучительный для Камиллы период ее жизни, без сомнения, тоже сыграла свою разрушающую роль. В момент, когда она особенно нуждалась если не в любви, то хотя бы в нежности, один из главных оплотов ее жизненных сил отсутствовал.

«Видишь ли, она прекрасна, о, ты и

представить не можешь, как она прекрасна; <…>

Но что в ней всего прекрасней, так это ее волосы;

они рдеют, как золото».

(Поль Клодель, «Спящая»)

К тому же, как выяснилось, Поль Клодель успел жениться, и отношения у Камиллы с его женой не сложились. А ровно через девять месяцев у них родилась дочь Мари, и Камилла поняла, что теперь все лучшее он будет отдавать им, а не ей.

* * *

В декабре 1905 года состоялась последняя большая выставка работ Камиллы у Эжена Бло. Он сам предложил ей сделать это, и открытие выставки в его галерее на бульваре Мадлен, на которую ему удалось заполучить тринадцать работ Камиллы, было намечено на 4 декабря.

В день открытия Камиллу с трудом привели в себя, одели, причесали. Она не сопротивлялась, а лишь твердила как заведенная:

— Проследите, чтобы ЕГО туда не пускали, я этого не хочу.

Уже перед самым выходом из дома она сама напудрила себе лицо и обильно намазала щеки румянами. Это придало ее облику что-то клоунское, но спорить с ней не стали, нужно было ехать, чтобы успеть точно к открытию.

«Не прикасайтесь к идолам… Их позолота остается у вас на пальцах».

(Гюстав Флобер)

Камилла не могла скрыть волнения. Она то начинала что-то рассказывать о своем творчестве, то закатывалась неудержимым смехом.

Красочная афиша перед входом в галерею поразила ее. Там было написано:

БОЛЬШАЯ ВЫСТАВКА КАМИЛЛЫ КЛОДЕЛЬ

ГАЛЕРЕЯ ЭЖЕНА БЛО

БУЛЬВАР МАДЛЕН, 5

С 4 ПО 16 ДЕКАБРЯ 1905 ГОДА

Зал уже был полон приглашенных. Со всех сторон на нее смотрели чьи-то любопытные глаза.

Эжен Бло ликовал. Все получилось как нельзя лучше. Никогда еще у него не было такого стечения публики. За продажи можно было не волноваться. Опытный коммерсант, он прекрасно понимал, что для продаж нужен скандал. Так вот же он, достаточно было просто взглянуть на размалеванную Камиллу. К тому же она опять ухитрилась где-то выпить и теперь несла какую-то околесицу. Со всех сторон слышались осуждающе-сочувственные реплики:

— На нее страшно смотреть. Какой позор!

— Надо же понимать, она никак не может прийти в себя после разрыва с Роденом.

— Она поставила на него все, и все потеряла…

Камилла находилась в центре всеобщего внимания. Она ежесекундно с кем-то здоровалась, отвечала на чьи-то приветствия, улыбалась…

Эжен Бло оказался прав. Успех у выставки был феноменальный. Уже через неделю после ее окончания Маргерит Дюран, основательница феминистского журнала «Фронда» (La Fronde), выразила желание опубликовать посвященную Камилле статью.

Камилла была очень рада узнать об этом. Хоть какой-то луч света в ее жизни. Тем не менее, в письме к Маргерит Дюран она вновь не смогла удержаться от горьких замечаний, в которых сквозила слепая ненависть к Родену:

«Посылаю вам единственные две фотографии, которые мне удалось найти. Та, где я в большом сером плаще, довольно хорошая и еще не публиковалась. Потом, пожалуйста, верните их. Со „Зрелости“ уже делали фотографии. В прошлом году к статье месье Андре Мира, вы ее там найдете, но она уже довольно известна.