Запретные страсти великих князей - Михаил Пазин Страница 62

С тех пор амурные похождения великого князя стали постоянной темой великосветских сплетен. В конце 1870-х годов жизнь Алексея Александровича озарилась любовью к своей дальней родственнице графине Зинаиде Богарнэ. Она была замужней дамой, женой его кузена герцога Евгения Максимилиановича Лейхтенбергского (опять эти Лейхтенбергские!). Напомним, что герцоги Лейхтенбергские прилепились к династии Романовых в 1839 году в результате брачного союза Евгения Богранэ, сына пасынка Наполеона, и дочери Николая I – Марии Николаевны. Это были никчемные, заносчивые и надменные люди.

Сам Евгений Лейхтенбергский был женат два раза, и оба раза морганатическими, то есть неравнородными браками. В первый раз Евгений женился на Дарье Опочининой, правнучке фельдмаршала Михаила Илларионовича Кутузова. Второй раз он женился на Зинаиде, младшей сестре знаменитого генерала М. Д. Скобелева (видно, губа у Евгения была не дура – оба раза женился на родственницах прославленных военачальников). Характерно, что обеим женам Евгения императором был присвоен титул графини Богарнэ. Занятно еще и то, что Зинаида Богарнэ приходилась двоюродной сестрой первой жене Евгения – Дарье Опочининой, которая умерла в 1870 году. А если добавить, что Алексей был кузеном герцога, то тогда получается тесный родственный клубок. От первого брака у герцога была дочь Дарья Богарнэ, или Долли, о невероятной судьбе которой мы рассказали в главе о Марии Николаевне – княжне Мери. От второго брака детей у герцога не было.

Герцог Лейхтенбергский женился на Зинаиде Скобелевой в 1878 году. Зина Богарнэ, как называли ее в свете, славилась своей удивительной красотой; судя по сохранившимся портретам, это была настоящая русская красавица, не в пример своему плюгавому мужу, имевшему французские корни. По отзывам современников, герцог Евгений Лейхтенбергский был человеком добрым, отличался слабым здоровьем и вел рассеянный образ жизни. Он постоянно находился в компании своих двоюродных братьев Алексея и Владимира Александровичей. У него была репутация пьяницы и рогоносца, что, впрочем, не очень его удручало. Статс-секретарь А. А. Половцов характеризовал его как «лишенного всякого нравственного чувства негодяя, промышляющего вместе с женой» и вытягивающего у великого князя Алексея Александровича большие деньги. По словам генерала Епанчина, «герцог был незлой человек, не интриган, но имел полное право говорить „язык мой – враг мой“ и не всегда вовремя умел удержать его за зубами». Герцог на роман его жены с великим князем Алексеем смотрел сквозь пальцы, и потому во время совместного путешествия по Европе за неразлучной троицей закрепилось прозвище «lа menage Royale a trois» (царственный любовный треугольник). Впрочем, он не раз был бит исполином Алексеем на пороге собственной спальни в доме на Английской набережной, куда великий князь повадился ездить. Муж-рогоносец тщетно пытался жаловаться Александру III на его женолюбивого брата. Ему оставалось лишь с обиженным видом безропотно спать на диване в кабинете, в то время как Зинаида с Алексеем занимались любовью. Судя по дошедшим до нас фото, Алексей, человек необъятных размеров и такого же роста, и женщин выбирал себе под стать – Зина была дебелой круглолицей дамой. Она каталась с Алексеем по Петербургу в открытом экипаже, откровенно демонстрировала бриллианты, подаренные ей любовником, а он платил по счетам Зины и ее пьяницы-мужа в Европе и России. Графиня Богарнэ хозяйничала на приемах в Алексеевском дворце (построенном специально для него на набережной Мойки) и составляла списки приглашенных по своему усмотрению. Ради нее Алексей открыл двери своего дворца столичному бомонду, где царила красавица Зинаида, с царским величием игнорируя все слухи и сплетни, распускавшиеся из-за скандальной ее связи с великим князем. По уверениям великого князя Александра Михайловича, которого все звали Сандро, оставившего довольно откровенные и едкие мемуары, генерал-адмирал был готов пожертвовать всем российским флотом ради обольстительной Зины и осыпал ее немыслимыми дарами. Сандро писал: «Я отдаю себе отчет в полной невозможности описать физические качества этой удивительной женщины. Я никогда не видел подобной ей во время всех моих путешествий по Европе, Азии, Америке и Австралии, что является большим счастьем, так как такие женщины не должны часто попадаться на глаза».

Общество Зины любил и будущий император Николай II. В бытность свою цесаревичем он записал в 1892 году в своем дневнике следующее: «В б 3/4 поехал на генеральную репетицию оперы Массне „Эсклармонда“. Окончилась в 11 1/2, отправился к д. Алексею ужинать. Зина занимала нас песнями».

Откуда же великий князь Алексей Александрович брал деньги на все эти эскапады? Великокняжеского жалованья ему явно не хватало бы… А он беззастенчиво крал из сумм, выделенных на кораблестроительную программу Российского флота, но об этой стороне дела мы поговорим позже. А сейчас только один нюанс – в свое время много шума наделали скандалы из-за попыток Алексея содержать яхту «Зина», принадлежащую герцогу Лейхтенбергскому, за казенный счет.

Преждевременная смерть Зинаиды Богарнэ в 1899 году в возрасте 44 лет была для Алексея тяжелым ударом. Он до конца своих дней хранил ее портреты и мраморный бюст. После кончины своей жены герцог Лейхтенбергский жил либо в Париже, либо во дворце Алексея на набережной Мойки, где когда-то хозяйничала его жена. В 1901 году его похоронили рядом с неверной супругой в Александро-Невской лавре.

А теперь поговорим о том, как великий князь Алексей Александрович руководил Морским ведомством и Российским флотом. Прежде всего следует сказать, что в 1884—1885 годах для него был простроен роскошный Алексеевский дворец на набережной реки Мойки, в котором он и зажил в свое удовольствие.

Известный ученый и кораблестроитель, профессор Крылов так охарактеризовал руководящую деятельность великого князя в его ведомстве: «За 23 года его управления флотом бюджет вырос в среднем чуть ли не в пять раз; было построено множество броненосцев и броненосных крейсеров, но это „множество“ являлось только собранием отдельных судов, а не флотом. Так, броненосные крейсера „Владимир Мономах“ и „Дмитрий Донской“ были заложены одновременно однотипными. По окончании постройки оказалось: один – как бы корвет, другой – фрегат, один – двухвинтовой, другой – одновинтовой и т. п. Еще большее разнообразие царило между броненосцами „Александр II“ и „Николай I“, хотя они должны быть совершенно одинаковыми, однако вышли разными… В смысле создания флота деятельность генерал-адмирала Алексея была характерным образцом бесплановой растраты государственных средств, подчеркивая полную непригодность самой организации и системы управления флотом и Морским ведомством». Племянник Алексея, великий князь Кирилл Владимирович, наблюдая за маневрами германского флота в Киле в 1895 году, заметил: «Должен признаться, что в конце 90-х годов наш флот производил жалкое впечатление: большинство кораблей совершенно устарело и не было пригодно к использованию – флот подлежал полной реконструкции». Премьер-министр С. Ю. Витте писал в своих мемуарах: «Алексей Александрович, будучи очень милым, честным и благородным, в то же время был человеком в деловом отношении не особенно серьезным». Насчет откровения Витте о том, что Алексей был «честным» человеком… Это он с собой сравнивает: более бесчестного человека, чем сам премьер-министр, трудно было найти. Как же может быть казнокрад честным человеком? А вот насчет «несерьезности» он прав – великий князь откровенно отлынивал от дел. Об этом хором говорят все его сослуживцы. Вот только несколько таких высказываний. Адмирал Шестаков: «Алексей, по-видимому, равнодушен к флоту и судьбам его… Ему все трын-трава». Госсекретарь А. А. Половцов: «Алексей Александрович думает только о том, как бы без нарушения приличий улизнуть (с заседания Госсовета) и вернуться к кровати Зины. Скука крупными чертами выражается на его лице».