Жизнь военный элиты. За фасадом благополучия. 1918-1953 гг. - Николай Черушев Страница 63

Бывший начальник отдела кадров ВВС Поляев ответил: «Чего ты беспокоишься, тебя ведь не демобилизовали, а перевели в распоряжение. Я только оформлял этот перевод и больше ничего не знаю».

Начальник ВВС РККА тов. Локтионов ответил, что это проделали аоновцы без него непосредственным докладом Наркому обороны и добавил: «Тебе, старому опытному командиру, беспокоиться нечего, скоро получишь соответствующее назначение».

Член Военного совета ВВС тов. Овчинкин сказал: «Скробук, ты не волнуйся, получишь скоро назначение, и тогда будет пересмотрен вопрос о твоем воинском звании. Я ведь был полковым комиссаром, а теперь дивизионный (комиссар)».

9. Эти абстрактные дипломатические «ответы», по существу, не отвечали на мой вопрос о причине снятия, а посему и не могли меня удовлетворить, ибо я думал и работал конкретно, поэтому убежден, что за срок менее полтора месяца совместной работы нельзя составить объективную оценку на командира корпуса, которого изгоняли из АОН не в интересах большевистского дела, а из каких-то ложных, предвзятых побуждений.

Это, видимо, чувствовали и понимали и сами руководители АОН и ВВС, потому что не решались прямо, честно, открыто сказать мне о причинах перевода в распоряжение и о готовящемся увольнении меня из ВВС РККА.

Из этого видно, что у людей, которые хотели и добились моего увольнения из ВВС, и грана не имелось сталинского и ворошиловского отношения к живому человеку — Скробуку. В самом деле, если были реальными данные на снятие или увольнение, то почему же в служебном или партийном порядке не заслушано мое устное или письменное объяснение по имеющимся данным; после чего, учтя все реальное — за и против — решать вопрос с индивидуальным подходом, как учит великий Сталин, об увольнении — предании суду или настоящей реабилитации от клеветы. К сожалению, наделе была одна тенденция скорей выбросить меня из ВВС, как лишнего, чужого человека (член ВКП(б)) без сообщения причин, тем самым прикрывая клеветников, а меня лишая возможности конкретно бороться за большевистскую справедливость.

Б) По поводу увольнения из ВВС на мои вопросы получил нижеследующие ответы:

На мой вопрос, почему я уволен, мне ответили командарм тов. Локтионов и член Военного совета тов. Овчинкин, а также начальник отдела кадров ВВС комбриг тов. Котов: «Для накопления кадров запаса». Я это рассматриваю в условиях ВВС как ликвидацию их.

Начальник отдела кадров ВВС комбриг тов. Котов сказал «В отделе материала на увольнение Вас из ВВС нет» и, держа в руках мое личное дело с документами о прохождении службы за 20 лет, добавил: «По этому делу любой командующий с удовольствием взял бы Вас командующим ВВС, но обратно не пытайтесь восстанавливаться, из этого ничего не выйдет, устраивайтесь на работу».

Начальник ВВС командарм тов. Локтионов месяца 3—4 тому назад ответил: «В связи с врагами мы перестраховались. Если можете терпеть, через шесть месяцев приму обратно на службу». На это я доложил, что я здоров и не нуждаюсь в таком длительном карантине, я хочу работать, на это был ответ: «Можешь ждать — жди».

Член Военного совета тов. Овчинкин на мое обращение об увольнении меня, члена ВКП(б), по пункту «б», ответил: «Пункты определяет Нарком». Когда я доложил, что не Нарком, а ВВС и что «Вы никогда не сделаете из меня врага, он сказал: «Врагам пункт «б» не даем». На мое заявление, что я таким увольнением опозорен, и на просьбу помочь мне устроиться на работу ответил: «Не маленький, устраивайся сам». На мой вопрос, за что уволен 4 октября 1938 г., ответил: «Мы обновляем кадры, ты был на руководящей работе, потому уволен».

10. Из этого нетрудно понять то, что когда из-за многочисленных гробов и пустого желудка охотников летать и служить в ВВС было мало, тогда мне служить было можно, а когда страна победившего социализма предоставила своей любимой сталинской и ворошиловской авиации технику, исключающую гробы, и великолепные материальные условия для творческой работы личного состава, когда, к нашей радости, вся молодежь мечтает о полетах, то мне, выросшему в ВВС физически, политически, в военном отношении, члену ВКП(б), почему-то служить нельзя?

Выходит как будто так, что Скробука не коснулся диалектический процесс развития на протяжении всего периода строительства социализма. Выходит, что он не человек сталинской эпохи, а окаменелый в своей неподвижности предмет.

Так всерьез могут рассуждать самые невежественные люди (целого века), ничего не понявшие в большевизме. Я развиваюсь и расту в великом коллективе, в этой великой ленинскосталинской школе научного коммунизма — в ВКП(б). У меня есть не только непорочное прошлое, у меня есть непорочное настоящее, у меня есть, как у большевика и гражданина СССР, прогрессивное революционное будущее. Рано, очень рано хотят сдать меня в архив, а я хочу и крепко готовлюсь, чтобы еще сильней громить врагов партии и советского народа.

11. Проходит уже шестой месяц, однако я не вижу большевистского к себе отношения, не вижу и исправления допущенной перестраховки. Я думаю, что не исправление перестраховки на современном этапе есть антипартийное и антигосударственное дело, поэтому хочу напомнить товарищам из ВВС великие указания Ленина: «Умен не тот, кто не делает ошибок. Таких людей нет и быть не может. Умен тот, кто делает ошибки не очень существенные и кто умеет легко и быстро исправлять их».

12. Я хочу и могу работать, но в действительности шестимесячные мытарства в поисках работы, даже с помощью бумажек из ВВС РККА и Комиссии по устройству демобилизованного начсостава при Мособлисполкоме, оказались безрезультатными, перестраховщики буквально под разными пред логами не дают работать, и это почему-то проходит безнаказанно, как например:

а) 13 сентября 1938 г., после предварительного согласования с руководством ЦАГИ, начальник 11-го отдела 1-го Главного управления НКОП (народного комиссариата оборонной промышленности. — Н. Ч.) направляет меня в ЦАГИ с нижеследующей путевкой: «Согласно Вашего запроса направляем на работу начальника 8-го отдела тов. Скробук И.В.». Посде 72-дневной волокиты с оформлением (за которым по моей просьбе обещал проследить из ЦК ВКП(б) тов. Смирнов), 22 ноября с.г. начальник ЦАГИ тов. Шульженко пишет начальнику отдела кадров 1-го Главного управления НКОП тов. Орлову: «Ввиду того, что на должность начальника 8-го отдела ЦАГИ выдвинул тов. Качанова, прошутов. Скробук направить на другой завод». Орлов признал это безобразием и издевательским отношением ко мне, а на работу на другое место не направил: «У нас везде все переполнено».

б) С путевкой комиссии при Мособлисполкоме прибыл в отдел кадров в НКМП (народный комиссариат местной промышленности. — Н.Ч.) РСФСР, где после соответствующего изучения, получаю от начальника отдела кадров тов. Куликовой путевку в трест теплоизоляции к управляющему тов. Лозовскому, где, также после соответствующего изучения, меня начали оформлять на должность диспетчера, но из наркомата Лозовского поправили, указав ему, что демобилизованным надо давать работу в определенных районах, поэтому Лозовский, в свою очередь, направляет меня в комбинат. Заместитель директора комбината в присутствии парторга сообщил мне, что у них вакансия есть только на 300 руб. и что эта работа меня не устроит ни по объему, ни по содержанию. После этого и моего ей крепкого скандала, Куликова направляет меня в трест снабжения. Руководство треста «просило» тов. Куликову зачислить меня начальником планового отдела и убрать от них не соответствующего начальника планового отдела, на что также Куликова не согласилась.