Патриарх Сергий - Михаил Одинцов Страница 67

Посовещавшись еще какое-то время, участники пришли к общему выводу, что следует согласиться с предложением митрополита Сергия и подать в НКВД заявление о регистрации Синода. Одновременно с этим решено было просить и о разрешении на регистрацию епархиальных архиереев со вспомогательными при них органами. Образуется первый состав Временного патриаршего священного синода, в который наряду с присутствовавшими была включена и кандидатура митрополита Арсения (Стадницкого).

20 мая НКВД направил «гражданину Страгородскому И. Н.» официальную справку о том, что его заявление и предложенный им список членов Синода «приняты к сведению» и «препятствий к деятельности этого органа впредь до утверждения его не встречается» [105]. Это послужило основанием для принятия Синодом 25 мая постановления об организации временных епархиальных советов. Оно направлялось местным иерархам с указанием обращаться за их регистрацией в местные органы НКВД, что повсеместно и стало активно исполняться.

К концу июля, с учетом мнения епископата, завершена работа над проектом прошлогоднего обращения к пастве и определен окончательный состав Синода. 29 июля 1927 года Сергий и восемь членов Временного патриаршего синода: митрополит Серафим (Александров); архиепископы Сильвестр (Братановский), Алексий (Симанский), Анатолий (Грисюк), Павел (Борисовский), Филипп (Гумилевский); епископы Константин (Дьяков), Сергий (Воскресенский) — подписывают «Послание пастырям и пастве», за которым впоследствии закрепилось наименование декларация. 19 августа послание публикуется в газете «Известия», а также в виде листовок распространяется по епархиям.

Передавая декларацию для опубликования, митрополит Сергий в беседе с корреспондентом газеты «Известия» подчеркивал: «Советскую власть мы признаем властью нормальной и законной. И мы подчиняемся всем ее постановлениям вполне искренне. В случае войны наши симпатии всецело на стороне Советского Союза: ведь мы служим нашей родине, а всякие интервенты борются только в своих интересах, чтобы эксплуатировать русский народ и русскую землю» [106].

Не обошел стороной Сергий и вопрос о «карловацкой церкви». Он заявил, что эта церковь не может делать какие-либо заявления от имени всей православной церкви, так как она не отражает позиции церкви на родине. В силу этого от иерархов Зарубежной церкви потребовано дать письменное обязательство о лояльности в церковно-общественной деятельности по отношению к советской власти. Неподчинившимся грозило увольнение, что означало для них полный разрыв каких-либо связей с Патриаршей церковью.

Сравнение декларации от 29 июля 1927 года с ее проектом от 10 июня 1926 года показывает, что в ней сохранены принятые всеми иерархами и в СССР, и за его пределами основные принципиальные положения — лояльность, легализация, осуждение «церковной контрреволюции». Но имелись и некоторые коррективы. В частности, более развернуто дано положение о «законопослушности» верующих и об отношении церковного руководства к правительству СССР; резче оценивается деятельность «карловчан»; не так категоричны рассуждения о «противоречиях» между «православными» и «коммунистами-большевиками». И особо подчеркнута надежда на то, что правительство все же разрешит собрать Поместный собор для урегулирования вопроса о высшем церковном управлении.

Среди епископата, клира и верующих декларация вызвала различные отклики. Об этом в одном из обзоров ОГПУ написано было так: «С выдвигаемым митрополитом Сергием положением „лояльность к советской власти не есть измена православию“ многие церковники не согласны, как, например, „непримиримые“, группа Агафангела, ссыльные епископы, группа Новоселова. Эти группы держатся пока выжидательно» [107].

Епископат постепенно разделился на три неравные группы. Одна, меньшая, резко осудила Сергия и пошла на разрыв с ним. В одном из посланий митрополит Ленинградский Иосиф (Петровых) заявлял: «Для осуждения и обезвреживания последних действий митрополита Сергия (Страгородского), противных духу и благу святой Христовой церкви, по внешним обстоятельствам не имеется других средств, кроме как решительный отход от него и игнорирование его распоряжений. Пусть эти распоряжения приемлет одна всетерпящая бумага да всевмещающий бесчувственный воздух» [108].

Другая группа хотя публично и не протестовала, но уклонялась от сотрудничества с Сергием, отказываясь от новых назначений, просясь под благовидными предлогами «на покой» и «в отпуска», а некоторые, не отвергая правомочности власти Сергия, в то же время не поминали его имени как заместителя местоблюстителя за богослужением и продолжали возглашать имя патриаршего Местоблюстителя Патриаршего престола митрополита Петра (Полянского).

Показательно, что даже современные церковные авторы, занимающие субъективно-политизированную, отвергающую позицию в отношении деятельности митрополита Сергия и его декларации, вынуждены признавать, что «круг архиереев, не отошедших от митрополита Сергия, был весьма широк» [109]. Они и вошли в третью группу, в которой насчитывалось до половины наличного состава епископов, среди которых такие авторитетные, как митрополиты Арсений (Стадницкий), Никандр (Феноменов), Михаил (Ермаков), Серафим (Чичагов); архиепископы Иларион (Троицкий), Евгений (Зернов), Петр (Зверев), Прокопий (Титов), Амвросий (Полянский), Феофан (Туляков), Василий (Зеленцов), Борис (Шипулин); епископы Мануил (Лемешевский), Николай (Ярушевич), Венедикт (Плотников), Лука (Войно-Ясенецкий) и другие. Иерархи, исходя из объективных обстоятельств в Советской России, считали, что только устраняя политическое противостояние церкви и государства, сняв «недомолвки» и «недоговоренности» в отношении общественного и государственного устройства в СССР, можно было надеяться на то, что «тихоновская» церковь «выживет» в новых социально-политических условиях.

Не случайно же, спустя годы, вспоминая сложившуюся тогда ситуацию, патриарх Алексий (Симанский) говорил: «Когда преосвященный Сергий принял на себя управление Церковью, он подошел эмпирически к положению Церкви в окружающем мире и исходил тогда из существующей действительности. Все мы, окружавшие его архиереи, были с ним согласны. Мы все Временным Синодом подписали с ним Декларацию 1927 года в полном убеждении, что выполняем свой долг перед Церковью и ее паствой» [110].