Ромен Гари, хамелеон - Мириам Анисимов Страница 70

Отвечая на вопрос, что он хотел сказать этим романом, Ромен Гари ответил: «Я писал книгу об истреблении… слонов», сделав многозначительную паузу перед словом «слонов», он подчеркнул тем самым, что разделяет страдания своего народа. Ведь в самой книге есть такие строки:

Филдс схватил фотоаппарат.

— Не сходишь с ним?

— Я хотел бы остаться с вами

— Смотри-ка! Я думал, у тебя пленка кончилась.

— Ничего страшного. Что-нибудь придумаю.

— И чем ты будешь снимать? Задницей?

— Я просто хочу вам помочь.

— Надо же, а я думал, тебе плевать на слонов!

— У меня все родные погибли в Освенциме.

В предисловии к американскому изданию романа, вышедшему в 1964 году, Гари полностью исключил предположение, что слоны — это аллегория:

Право, мне кажется, что в моих слонах никак нельзя увидеть символ. Повторяю, это типичные животные. Они из плоти и крови; им больно и страшно; следовательно, эти слоны — мы сами. А это опять же не аллегория. Это само олицетворение.

Кроме того, Гари задумал написать повесть о нравах Организации Объединенных Наций. Он полагал, что после этой книги преграды между ним и послом падут как по волшебству благодаря одной только силе слова и тот останется его покровителем. Гари даже написал Анри Опно письмо, в котором пояснял, что это будет некая поэтическая сатира, которую он намерен посвятить ему. Но Опно был отнюдь не горд такой честью. К счастью, Гари планировал опубликовать эту повесть «под надежным псевдонимом» и был уверен, что книга будет иметь успех как в США так и во Франции.

Скажу Вам откровенно, что я не боюсь санкций, но мне не хотелось бы наносить какой-либо ущерб ООН, а поскольку мой американский издатель проводит широкую рекламную кампанию книги, это дело не может не получить огласки.

Несмотря на всё расположение к Гари, Элен Опно полагала, что он перешел все границы приличия, написав это письмо, которое нарушало все правила субординации. Она спросила у мужа, если бы он был «простым советником посольства, стал бы писать в таком тоне». Опно только молча возвел глаза к небу.

Но в остальном Гари казался Элен приятным человеком. Он так простодушно заявлял: «Между прочим, у меня сильный насморк. Во-первых, это из-за погоды, а во-вторых, из-за легкой мании преследования, связанной, вероятно, с тем, что в моих жилах течет еврейская кровь, или с тем, что мой дед был всего лишь литовским сапожником. Согласитесь, есть все основания рассчитывать на пост посла Франции».

Повесть об ООН была опубликована через несколько лет после «Корней неба» под названием «Человек с голубем мира». В конце ее стояло имя: Фоско Синибальди — так звали одного из товарищей Гари по «Лотарингии».

В дневнике Элен Опно есть сведения, что в январе — феврале 1955 года Гари была трижды предложена должность советника сначала в Белграде, а потом в Аддис-Абебе и Тегеране. Жак-Эмиль Пари высоко ценил его и был готов принять в Тегеране. Но писатель не желал ехать ни в социалистическую республику, ни в исламское государство — там у него не было бы любовниц. В секретариате он мотивировал свой отказ тем, что лишь на середину июля у него запланировано повторное обследование в лондонской клинике и что в любом случае врачи категорически запретили ему ехать в страны Ближнего Востока.

Впрочем, несколько дней спустя, когда Гари узнал, что его отказ вызвал недовольство, он согласился на пост в Тегеране, указав, что больше предпочел бы назначение в Мехико, и продлил свой отпуск в Рокбрюне до 20 сентября.

На обратном пути Гари заехал в Савиньи-сюр-Орж — «Оазис» — великолепные угодья, ранее принадлежавшие князю Салтыкову и выкупленные Рене Ажидом на свою долю отцовского наследства. К «Оазису» вела авеню Май, его площадь составляла четыре гектара, на которых располагались луга, парк, несколько прудов, молочная ферма и дом для приема гостей.

Верхний этаж дома сдавался знакомым, которые, впрочем, большую часть времени жили за границей. Когда они окончательно покинули Францию, Гари подумывал там поселиться.

Однажды ночью — дело было в марте — Гари позвонил в США Лесли и признался, что совершил недопустимый поступок, который ее наверняка возмутит. Редактор журнала ELLE, в котором по частям публиковалась книга Лесли в обработке Бориса Виана, попросил Гари описать в небольшом рассказе ощущения писателя, пользующегося определенной известностью, жена которого вдруг становится не менее знаменитой, чем он. В редакции рассказ озаглавили «Моя жена — ведьма» и предпослали ему подзаголовок «Слишком успешная женщина». Услышав это, Лесли с присущей ей невозмутимостью ответила: «Так пошлите мне эту статью и повесьте трубку, а то вы нас разорите».

Гари умолял Шарля Люсе устроить его на должность консула в Лос-Анджелесе. Анри Опно ограничился комментарием, что там «он будет ухлестывать за каждой старлеткой». Люсе посоветовал Гари удовольствоваться скромной должностью заместителя консула в Нью-Йорке, которая скоро станет вакантной. В дальнейшем он предлагал ему отправиться в Хайфон, но во Вьетнаме было много обязанностей и к тому же тяжелый климат. Гари отказался, сказав, что это «физически невозможно».

В июне — июле Гари заверяли, что он может получить назначение в Мехико, Рим, Венецию, на Мадагаскар, но конкретных предложений не поступало. Слабым утешением стало то, что 20 августа 1955 года Ромен Гари был удостоен звания офицера Почетного легиона.

Тем временем Лесли и Ромен помирились и в октябре в ожидании его нового назначения снова отправились в Рокбрюн. Каждое утро Ромен купался и загорал, задаваясь вопросом, не придется ли ему скоро менять профессию.

Двадцатого декабря Лесли написала Элен Опно, что Ромен, когда пил пиво из бутылки, проглотил осколок стекла. Он очень испугался и с серьезным видом спросил у жены: «А вдруг он не выйдет? Неужели я умру, так и не узнав, суждено ли мне получить Гонкуровскую премию?»

Вскоре Министерством иностранных дел был составлен послужной список Гари: учли и участие в движении Сопротивления, но это мало что дало. Его на одну ступеньку повысили в звании и направили уведомление о повышении и о том, что к стажу службы было добавлено пять месяцев и шесть дней.

В конце декабря Гари написал Анри Опно: «Из любопытства попробовал по примеру Хаксли мескалин. Ноль эффекта. Красный цвет стал смахивать на зеленый, серый развеселился, но сам я остался до обидного прежним».

* На фото: Лос-Анджелес, 1950-е.

Шестнадцатого ноября 1955 года министр иностранных дел Морис Кув де Мюрвиль утвердил советника МИДа второго класса Ромена Гари на должность генерального консула Франции в Лос-Анджелесе. Хотя должность была вакантна, по финансовым причинам Гари предложили задержаться на своем нынешнем посту до 15 января. Президент Франции 17 января подписал соответствующий декрет, после которого новый генеральный консул был представлен на утверждение президенту США.