Чеслав. Воин древнего рода - Валентин Тарасов Страница 8

Когда Велимир заметил, что его старший сын Ратибор стал засматриваться на девушек, а за ним на подходе был и Чеслав, то он решил упредить события. «Юноши в силу входят: головы горячие, кровь бурлит. Как бы шкоды не наделали!» В это же время Голуба стала входить в девичий возраст. «Девка своя, при доме. Пусть уж лучше с ней балуются, чем потом с сородичами разбираться». Решением Велимира первым ее мужчиной стал Ратибор. Через время ее познал и младший брат.

Днем Чеслав отправился к опушке леса. Сюда мужчины городища приходили поупражняться в стрельбе из лука. Не успел Чеслав как следует прицелиться, чтобы выпустить первую стрелу, как явился его друг Кудряш. Имя ему такое при рождении дали неспроста. Его голова и впрямь была кудрява. И из-под этой шевелюры выглядывали почти всегда озорные и веселые глаза. — Ты куда пропал? Я тебя повсюду искал, а тебя как корова языком слизала, — напустился на Чеслава товарищ.

— На охоте был.

— О! А меня почему не взял с собой? — насупился Кудряш.

— Так от твоей трескотни, Кудряш, вся живность разбежится.

— Так уж и разбежится… — В голосе юноши послышалась обида, но тут же снова в его глазах блеснуло озорство, а затем и подозрение. — И утром тебя нигде не было. Темнишь ты, Чеслав, скрываешь что-то. Ох, я-то тебя знаю!..

Чеслав и Кудряш дружили давно, сколько себя помнили, наверное, с тех самых времен, как научились ползать и отбирать друг у дружки деревянные и глиняные игрушки. Подвижный Кудряш был балагур и весельчак, заводила на любом празднике и гулянке. Но верховодил в этой дружбе сорвиголова Чеслав.

— А Зоряна меня измучила, все выпытывала, словно рогатиной к частоколу придавила: «Где Чеслав? Куда подевался? Скажи да расскажи, Кудряшечка!» — Кудряш ловко изобразил Зоряну. — Даже миленьким назвала!

— Ой, брешешь ты, Кудряш! — Чеслав покачал головой, зная любовь друга к преувеличению и сочинительству сказок и небылиц.

— Да чтоб меня кикимора поцеловала! — Кудряш попытался сделать лицо серьезным.

— Допросишься — поцелует. Ну а ты что ей?

На лице Кудряша расплылась уморительная улыбка. Он лениво потянулся, словно после сна, а затем с серьезной миной выдал:

— Сказал, что ты повстречал в лесу русалку, она тебя зачаровала и теперь ты бегаешь слушать ее сказки. Да потихоньку сохнешь по ней, маешься, одичал, страдаешь… Зоряна меня чуть прутом не отходила.

— Дурило! — невесело отозвался Чеслав. — Ты бы лучше о посвящении подумал. А то осрамишься, так девки точно проходу тебе не дадут, задразнят.

— Да уж! Так и осрамлюсь?..

Кудряш деловито закатал рукава, поплевал на руки, пристроился рядом с другом и натянул тетиву лука. Потом закрыл один глаз, передумал и закрыл другой, прицелился во врытый в землю на краю опушки столб, служащий мишенью, и отпустил наконец тетиву.

— Мимо, — констатировал Чеслав, махнув рукой.

— Да, солнце прямо в глаз светило! — свято веря своему оправданию, заявил Кудряш.

— Какое солнце?! Тебе, Кудряш, руки родители плохо смастерили!.. — донесся до них зычный гогот.

За разговором они и не заметили, как к ним подошел Борислав, рыжеволосый парень их возраста. В руках у него тоже был лук.

— Зато тебе гоготалку твои справно сладили, — не остался в долгу на обидные слова Борислава Кудряш.

— Что, стараетесь? Боитесь опозориться на посвящении? — Борислав криво усмехнулся, а затем весело заржал. — Видел, видел нынче, как ты, Чеслав, по лесу зайцем скакал.

«Это когда я от Мары шел. Надо быть осторожнее», — отметил про себя Чеслав. А вслух как можно спокойнее ответил:

— Испытание покажет, кому смеяться доведется… А ты-то чего по лесу шатуном слоняешься?

— Я? Да так… Дела да заботы были, — неопределенно ответил смутившийся было Борислав.

— Ну и у меня дела, — отрезал Чеслав.

Борислав, явно красуясь и с усмешкой поглядывая в сторону Кудряша, стал на исходную метку для стрельбы. А Чеславу как бы невзначай бросил:

— Никак у Мары был? Запрет волхва нарушал… — И отпустил тетиву своего лука.

Стрела точно угодила в столб. Почти сразу же ее расколола другая, пущенная Чеславом.

— А ты не суй свой конопатый нос в горшок с чужим молоком — целее будет, да и молоко не прокиснет, — предупредил он Борислава.

Пущенная же Кудряшом стрела снова пролетела мимо, и парень в досаде помянул многих мелких лесных духов.

— Это кто ж такой меткий?

Со стороны леса, куда только что улетела шальная стрела Кудряша, с лукошком в руках появилась Зоряна. За ней бежал блажной Вышата, размахивая утерянной стрелой.

— Ну вот, только помянул лесную ватагу, а они уж здесь, — едко заметил Кудряш, недовольный приходом новых свидетелей его неловкого упражнения с луком и стрелами.

— Слышу голоса, дай, думаю, гляну, кто это на стрельбище управляется. Светлого дня тебе, Чеслав. Редко видно тебя что-то… — стрельнув глазами в сторону парня, сказала Зоряна.

Чеслав, едва глянув в сторону девушки, молча кивнул, якобы полностью сосредоточившись на цели.

— Шла бы ты, Зоряна, шла… да не мешала бы парням делом важным заниматься, а то только сбиваешь, под руку словами пустыми бросаясь, — с преувеличенной озабоченностью заявил Кудряш.

— Да что ж тут важного? — с трудом скрывая улыбку, поинтересовалась Зоряна. — Прицеливайся да стреляй!

— Вам, девкам, все забавой легкой кажется, а тут знаешь, какие умение да сноровка нужны?! Знаешь?! Не бабье это дело! — Кудряш постарался высказаться как можно строже и серьезнее, но от этого получилось еще уморительнее.

— Ой ли?! — со смехом переспросила Зоряна.

— А той ли?! — Недовольству Кудряша не было предела.

Стрелять ему совсем расхотелось.

— Не бабье!.. Не бабье!.. — Вышата стал гоняться за легкокрылой бабочкой, летавшей над поляной, и выкрикивать на разные голоса: — Не бабье!

— Чеславушка, дай-ка свой лук! — задиристо попросила Зоряна, шагнув к парню.

— Еще чего! Не бабьего то ума дело! — пробурчал недовольно Чеслав и лук не дал.

Многие женщины в их племени, всю жизнь живущие в суровом окружении леса и вынужденные бороться за свое существование не только со зверем диким, а и с людом недобрым, запросто могли управляться с оружием. Были среди них такие, для которых лук был привычным, как и домашняя утварь. Но Чеслав не любил, когда трогали его оружие. А тем более женщина! В глубине души он боялся сглаза или порчи какой на свое охотничье снаряжение и опасался, что оно перестанет служить ему исправно, лишится меткости. А сглаз дело нешуточное! Да и не один он так думал, а многие мужчины их племени.

Зоряна недовольно насупила свои собольи брови.