От фермы к фабрике. Новая интерпретация советской промышленной революции - Роберт Аллен Страница 8

В результате сложилась общественная система, в рамках которой принцип «верховенства закона» стал инструментом эксплуатации крестьянства в интересах царя и знати, а вовсе не способом справедливого определения правил функционирования этой системы, призванным закрепить социальное равенство и предоставить возможность гражданам государства строить взаимовыгодные общественные отношения и обмен. Так, например, по словам Яковлева (1995, 5), «основной культурный факт российской истории в том, что в сознании людей закон никогда не связывался с моральной правдой». Это была «действительность… резкая и репрессивная, несправедливая и жестокая… закон крепостничества». По мнению Оуэна (1998, 24–25), «различные своды законов, изданные с 1497 г., демонстрировали решительность, с которой царская бюрократия стремилась строго регламентировать общественную жизнь, используя методы законодательного принуждения и ограничения. Закон стал играть роль административного механизма, утратив значение свода правил, предписанных к соблюдению государственным чиновникам». В России сформировалась практика «управления с помощью закона», а не «верховенства закона» (Хедлунд. 2001, 222). Тем самым ограничивалось пространство для установления сотрудничества и добровольного обмена, а развитие бизнеса сдерживалось вмешательством и препятствиями со стороны государственной власти. С начала XVII в. строительство независимого гражданского общества превратилось в недостижимую мечту российских либералов.

Недостающие предпосылки

В царской России не было тех социальных, законодательных и экономических институтов, которые, по мнению теоретиков экономического роста, являются необходимыми предпосылками для перехода к капиталистическому пути развития. По сути, их не было — или до сих пор нет — и в большинстве других стран мира. С точки зрения политической системы, возможно два варианта восполнения этого пробела. Первый вариант, широко пропагандируемый агентствами по вопросам развития, предполагает создание недостающих предпосылок. Для исследователей экономической истории и особенно для представителей российского исторического сообщества эта идея не нова — еще поколением ранее ее анализировал Гершенкрон (1962). В этот период институт предпринимательства рассматривался как необходимая предпосылка экономического роста и предполагалось, что именно нехватка предпринимательского духа стала причиной отставания России. Гершенкрон утверждал, что эта нехватка восполнялась за счет мер государственного стимулирования экономики, что позволило наблюдать промышленный рост в позднеимперский период, вопреки отсутствию необходимых условий. Сегодня не так часто можно услышать о таком понятии, как дух предпринимательства, однако аналогичная логика прослеживается и в том случае, когда речь идет о других недостающих предпосылках. Общества, действительно, могут создавать условия, позволяющие предотвратить замедление развития.

Путь России к промышленной стадии развития общества был основан на формировании государством принципов и институтов, замещающих необходимые условия роста, характерные для западных экономик. Уже к концу XVII в. наметилось отставание России от ведущих экономик Западной Европы. В Нидерландах и Англии рост производительности труда в сельском хозяйстве и усиление мировых держав стимулировали массовый приток населения в города, а также расширение промышленного сектора. Попытка повторения этой «истории успеха» в российских условиях привела к формированию характерной модели: вместо повсеместного развития на основе рыночно ориентированных процессов царь Петр Великий (1682–1725) приступил к реализации целевой государственной программы по импорту западных технологий. Были построены сотни предприятий, в основном специализирующихся на выпуске военной продукции. И хотя именно в этот период был возведен величественный город Санкт-Петербург, модернизационная политика правителя практически не отразилась на структуре экономики страны. Россия по-прежнему оставалась преимущественно аграрной системой. По данным на 1800 г., лишь 5 % населения страны проживало в городах с общим количеством жителей более 5 тыс. человек (Бэрох и др. 1988, 259). Суммарное влияние политики Петра Великого можно расценивать скорее как негативное: крепостное право в годы его правления еще больше распространилось и ужесточилось. Страна ни на шаг не приблизилась к достижению той стадии развития гражданского общества, когда свободная инициатива становится возможной.

В условиях столь низкого уровня развития частного сектора экономическое развитие страны зависело от государственной поддержки и управления. После поражения в Крымской войне манифест царя Александра II1861 г. положил конец эпохе рабства в истории России. В конце XIX в. правительство развернуло грандиозное строительство железнодорожных путей, что потребовало адаптации промышленной политики к нуждам столь масштабного проекта, развития черной металлургии, угольной промышленности и машиностроения. Таможенные пошлины стали инструментом стимулирования хлопкопрядения и ткачества, а впоследствии и возделывания хлопковых плантаций на восточном побережье Каспийского моря. Безусловно, в стране наблюдался некоторый рост. Однако я полагаю, что сложившиеся условия ограничивали возможность экономической и демографической трансформации. Политика царской России не позволяла заложить фундамент быстрого развития, перехода к капиталистическому курсу. И если бы в истории страны не было такого эпизода, как коммунистическая революция и советские «пятилетки», Россия и по сей день оставалась бы отсталым государством, находясь на той же ступени развития, которую сегодня занимает большинство стран Латинской Америки или даже Южной Азии.

В этом контексте экономические институты, созданные Сталиным, работали на благо страны. Они представляли собой более совершенный способ использования рычагов государственного управления для стимулирования роста экономики, которая в противном случае неизменно оказалась бы в стадии стагнации. Основная часть книги посвящена теме сталинской революции. Как она произошла? Какие издержки ее сопровождали, и какие выгоды она сулила? Кроме того, в книге проводится исследование некоторых альтернативных социалистических стратегий, которые позволили бы избежать трагедий сталинского периода, а также анализируется 1970— 1980-е гг. — период снижения темпов экономического роста, ставшего одним из факторов краха всей советской системы.

Революционным событиям 1917 г. предшествовал полувековой экономический рост. По данным на 1820 г., уровень дохода на душу населения в России составлял 749 дол. (в пересчете на доллары 1990 г.), что ставило ее на одну ступень с наименее развитыми странами Азии, Африки и Латинской Америки. В то же время данная цифра обозначала существенный разрыв с уровнем, которого на тот момент достигла Западная Европа. При этом Россия, в отличие от большинства стран третьего мира, не только не ослабела — напротив, она стала одним из первых государств, предпринявших попытку догнать развитые страны Запада. В определенной степени ей это удалось. Так, в 1913 г. уровень дохода на душу населения вырос до отметки 1488 дол. Однако Запад тоже не стоял на месте, и в процентном соотношении отставание России по экономическому развитию к 1913 г. лишь увеличилось. Несмотря на это, начало было положено.