Я русский солдат! Годы сражения - Александр Проханов Страница 9

Мои друзья, генералы оборонной промышленности (а я был связан очень тесно с советской оборонкой), они изнывали от тупости управления экономикой той поры. И они пошли в Перестройку. Я знаю благородных людей — они поставили крест на этой управленческой девятке оборонной, они хотели хозрасчета, они пошли за горбачевской трубой. Вот сейчас я с ними встречаюсь, когда у них нет оборонки, когда кончилась промышленность, когда больше не летают серьезные ракеты в космос, когда их выкинули, когда разрушены школы. Они кусают себе локти.

Вот сейчас та же ситуация. Многие люди относятся с отвращением к Кремлю. И к нашей власти кремлевской я сам испытываю презрение за многие вещи, потому что она, эта власть, воровата, она, эта власть, не запустила развитие долгожданное, она, эта власть… У нее нет интеллекта, она живет спинным мозгом. Я к ней испытываю презрение. Но к этим чертям 90-х я испытываю отвращение, потому из этих двух зол я выбираю хрупкое, робкое, продажное, но государство.

Потому что я убежден, что оранжевая революция идет своими этапами, она наращивает свои требования, она наращивает свою мощь, у нее блестящие технологии.

Посмотрите, каждый там день вбрасываются новые технологи. Чего стоит последняя технология автопробега по Садовому кольцу! Там все время крутятся интереснейшие мозги и идеи. А власть молчит.

О. Бычкова: — А почему так получается, что там крутятся мозги и идеи, то есть они там есть, там есть чему крутиться, а власть, вы сами сказали, она безыдейная и безмозглая?

А. Проханов: — Вот в этом трагедия русского централизма. Это трагедия и царского централизма, и, может быть, великокняжеского централизма, после чего кончилось царство и началось Смутное время. Это трагедия. Но это данность русской истории. Но я всегда и в древние времена, когда я был или если бы я там был, я был на стороне власти, потому что лишение власти, разрушение власти — это гигантская трагедия. Она и геополитическая, и личностная. И поэтому я представляю… Я боюсь, что Путина сметут. Я боюсь, потому что эти лозунги — «Вынесем Путина из Кремля!» — находят поддержку американцев. Путина люто ненавидит Америка. Посмотрите, что там на него льется, какой кошмар. То есть даже за одну ненависть Америки к Путину я бы его полюбил, если бы я был любвеобильным человеком.

О. Бычкова: — Какое нам дело, как его ненавидит Америка, если мы имеем у себя дома вот то, что мы имеем, и нам есть, за что не любить это все?

А. Проханов: — Ну, я понимаю. Никакого дела нам нет, но мы все равно при первой возможности бежим к американскому послу и просим у него защиты. Как какое дело? Америка участвует во всех мировых процессах, в Египте и в России, как правило, исходя из своих собственных интересов.

Но я просто чувствую, что когда вот эта хрупкая и никчемная власть будет разрушена, когда или если, не дай Бог (лучше все-таки «если»), то какой хаос начнется в сегодняшней России.

О. Бычкова:— Александр Андреевич, а почему ее нужно разрушать? Ведь предлагаются честные выборы. Ну, вы проведите выборы нормально, вы посчитайте голоса как люди.

А. Проханов: — Честные выборы — это всегда спусковой крючок всех оранжевых революций. В технологиях оранжевых революций заложен момент выборов. Почему?

О. Бычкова: — А ложь вот эта? И вот это напер-сточничество — это лучше, что ли? Вот это жульничество?

А. Проханов: — Ну, я же вообще диктатор, я — тоталитарный человек. Для меня государство должно быть сохранено любыми средствами — я же сторонник мобилизационного проекта.

О. Бычкова: — А почему нельзя сохранить государство, но чтобы при этом наконец произошла какая-то смена — там, вместо одного лидера пришел другой, который более соответствует реальности?

А. Проханов: — Ну да. Вот Касьянов пришел, более реально соответствует. Или кто? Ну кто?

О. Бычкова: — Да ну, господи. Да я не знаю, кто.

А. Проханов — Ну, вот я же вижу этот комитет. Ну, приходит уважаемый Пархоменко, становится президентом России. Или я вижу Шендеровича, который…

О. Бычкова — Подождите. В стране 130 или 140 миллионов людей. Неужели там, кроме Путина и Шендеровича, больше никого нет?

А. Проханов: — Ну, вы знаете, политика не оперирует такими массами. Кухарки, конечно, могут править государством.

О. Бычкова: — Кухарки не могут. Но среди такого количества народу найдется, наверное, кто-нибудь достойный, если кислород ему не перекрывать.

А. Проханов: — Вы знаете, этих людей не выбирают из огромных масс, людей из сибирской глубинки или из деревни уральской. Не придет отсюда президент. Президент будет там, в ядре этой кометы, которая сейчас раскаленно несется по Москве, по её проспектам. Но, повторяю, надо понимать и чувствовать сегодняшнюю Россию с ее дифференциацией, с ее бандитскими регионами, с готовыми полевыми командирами, с региональными элитами бандитскими, которые смотрят на центр с ненавистью. Как только шатнется вот этот централизм остаточный, которым мы сейчас обладаем, все разлетится к чертовой матери вдребезги — это будет огромный взрыв галактический. И уже страну не соберешь. Понимаете, я представляю, что будет с Кубанью, например, где в каждом крупном районе бандформирование управляет регионом. Понимаете? Или что будет с Кавказом, который уже сейчас дымится, который взорвется? А что будет с Дальним Востоком?

О. Бычкова: — Но подождите. Кавказ дымится уже давно. И Кавказ дымится всё то время, что дорогая, любимая вами власть находится, собственно, у власти.

А. Проханов: — Кавказ дымится с момента, когда ваша дорогая, любимая вами ельцинская власть пришла сюда. Он задымился после горбачевских реформ. Не будем считаться нашим с вами вкладом в дым Кавказа.

О. Бычкова: — Нет, только вы меня не рассматривайте, как… Я же не политическая фигура в отличие от вас, я задаю вам вопрос.

А. Проханов: — Ну, конечно. А я-то что? А я вообще не политический, я — мечтатель.

О. Бычкова: — А вы идете на митинг выступать.

А. Проханов: — И Вассерман туда идет. Вот уж политическая фигура.

О. Бычкова: — Ну, если Вассерман идет, тогда да, конечно.

А. Проханов: — Да-да-да. Повторяю. Моя мотивация именно такова. Я вижу, как вот эта комета летит в Кремль.

И Кремль беспомощен, он ничего не делает для того, чтобы остановить это движение.

О. Бычкова: — А почему он беспомощен?

А. Проханов — А я не знаю. У него паралич. У него есть все: у него есть спецслужбы, армия, у них огромное количество денег. Я думаю, что у него нет… мозгов. У Кремля нет интеллекта.