История Литвы с древнейших времен до 1569 года - Эдвардас Гудавичюс Страница 90

После такого поражения труднее всего было дипломатам. Много стараний тратилось на сохранение традиционных связей. В 1483 г. в Большую Орду был отправлен хорошо с ней знакомый Стрет. Положение Большой Орды было незавидным, и лишь в августе 1484 г. Стрет доставил ее посланников в Вильнюс. Ханы Муртоза и Шиг-Ахмет охотно возобновили военный союз. Борьба между Большой Ордой и Крымом усилилась в 1484 г. Поначалу везло Менгли-Гирею, но в 1485 г. он был разбит. Удалось упрочить связи с Большой Ордой на южных границах Великого княжества Литовского, и это затруднило поездки крымских и московских гонцов. Шла работа и в самом Крыму. Туда в начале 1483 г. прибыл Яков, мастер переговорных дел. Литву больше всего заботило возвращение угнанных пленников, но татары не желали отказываться от выгод работорговли. Менгли-Гирей ссылался на то, что невольники-де уже проданы, но в знак доброй воли вернул их малую часть (т. н. детей Есмана). При обшей ориентации Крыма на Москву рассчитывать на большее было невозможно. Тут успешно действовали московские послы – князь Оболенский в 1483 г. и Ноздреватый в 1484 г. Обмен послами между Литвой и Крымом дал лишь то, что в 1483–1486 г. Менгли-Гирей не применял силу. Крымский хан повторно выдвинул требования о денежных субсидиях и землях в самом низовье Днепра.

Всеобщий призыв продолжался в 1483 и 1484 г.; это была тяжкая ноша. На наращивание литовских сил в приграничье Москва ответила тем же. В подобном «стоянии» был определенный смысл: как на Угре русские показали Большой Орде, так теперь Литва дала понять, что территория будет защищена и есть кому ее защитить. Казимир уже воспользовался произошедшими в Великом княжестве Литовском переменами: князья с восточных окраин государства (имеются в виду такие земли, как Вязьма, Мстиславль, Трубчевск, Друцк, Одоев, Воротынск, Новгород-Северский) незамедлительно и согласно подчинились всеобщему призыву. В апреле 1483 г. с влиятельных князей, правивших в московском пограничье (Новосильского, Воротынского и Одоевского), была взята присяга на верность. Обе стороны не желали большой войны, и /343/ восточная граница Литвы не была нарушена. Поддержание собранного войска в боеготовности затрудняло как Литву, так и Москву, и естественно вело к переговорам. Весной 1484 г. в Москву прибыло литовское посольство во главе с Иваном Заберезинским. Иоанн III согласился хранить добрососедство и выдать свою дочь за кого-либо из сыновей Казимира, однако скрыл это от Менгли-Гирея. Летом 1484 г. обе стороны отвели войска от границы. Литва распустила призывников.

События 1483–1484 г. не позволили киевской трагедии перерасти в военные действия Москвы против Великого княжества Литовского. Вместе с тем они наглядно продемонстрировали оборонительную политику последнего. Правила политической игры уже диктовала Русь, объединенная Москвой. Она выходила на арену мировой политики, а Литва окончательно утратила великодержавную роль. Однако не следует забывать, что со времен Ягайло Литва стала державой лишь на Востоке. И теперь, теряя здесь прежнюю свою роль, она пожинала, пусть скромные, плоды своего утверждения на Западе. В начале восьмидесятых годов зримо выявился положительный баланс Ольшанской программы. Противостояние Литвы давлению Збигнева Олесницкого и продолжателей его замыслов, а также события на юге научили польских политиков расценивать Литву как партнера, а не только как объект претензий. В 1482 г. Литву посетил польский канцлер Станислав из Курозвенок с предложением об объединении военных действии. Полякам, без сомнения, требовалось направить их в нужное для себя русло, но это уже был лишь дипломатический ход, а не диктат. Была намечена встреча сенаторов обеих стран в 1483 г., однако напряженное положение на восточных границах Литвы не позволило ей состояться. В 1484 г. в Литву прибыл подканцлер Любранский и краковский мечник Николай Тенчинский. Конкретные действия, правда, не были согласованы, но беседы прошли с учетом потребностей обеих сторон, а визит польских представителей даже закончился свадьбой Тенчинского и дочери канцлера Литвы Олехно Судимонтовича. Если крымская опасность была для Литвы лишь очевидным выражением флангового давления Руси, то для Польши она стала прелюдией нарастающей османской угрозы. Это однако не помешало сосредоточиться вниманию рады панов Литвы, польского коронного совета и самого Казимира. В июне 1484 г. султан Баязет II переправился через Дунай, и силы турок и крымских татар впервые соединились. В середине июля пала Килия, а в начале августа – Четатя-Албэ (Аккерман). Подвластные Казимиру страны ответили на это летней акцией 1485 г.: Польша защитила от турок молдавского господаря Стефана Великого, а Литва прикрывала эти действия от возможного нападения крымских татар, сконцентрировав близ Киева войско под началом Богдана Саковича, со- /344/ бранное по всеобщему призыву. Поворот к югу литовская дипломатия пыталась прикрыть на севере, возобновив в 1484 г. договор о военном союзе с Тверью, яростно сопротивлявшейся аннексии. Однако подобные демонстрации уже не пугали окрепшую Русь, и Иоанн III немедленно воспользовался создавшимся положением. 8 сентября 1485 г. московское войско явилось под Тверью. Тверской князь Михаил в ночь с 11 на 12 сентября успел скрыться в Литву. Его княжество было окончательно включено в Русскую державу.

Рада панов Литвы хорошо понимала, что главная опасность таится на севере, а не на юге. Поэтому, учитывая приоритеты Казимира и польской политики, она требовала внимания к интересам Литвы. Однако по мере роста русской угрозы и обнаружения общего языка с Польшей, становилось невыгодно портить отношения с последней, ибо другой потенциальной опоры против Руси у Литвы не было. Всё это заставляло мириться с династической политикой Казимира, в чьих политических выкладках интересы Литвы занимали последнее место. Тем временем Иоанн III энергично расширял свое государство, уничтожая удельные княжества (осенью 1483 г. в Литву бежал верейский князь Василий).

1486 г. монарх посвятил организации большого антитурецкого союза. Он хотел подключить к нему папу Римского, Германского императора, Венецианскую республику, а также Молдавию и Московское великое княжество. Для этой цели Казимир использовал литовскую дипломатию. Хотя в начале 1486 г. он прибыл в Литву и пробыл в ней до конца года, однако все действия он координировал лишь в направлении создания именно большого союза. Поэтому литовские дипломаты должны были добиться спокойствия на востоке любой ценой, и подобная установка заранее обрекла их усилия на провал. С целью выказать хоть какую-то реакцию на присоединение Твери, в начале 1486 г. в Москву был отправлен новогрудский и слонимский наместник Солтан. В ответ на упоминании о пограничных стычках русские предложили представителям обеих сторон встретиться в упомянутых местностях. Встреча состоялась, однако завершилась лишь взаимными обвинениями. Уже в июне пришлось говорить о куда более серьезных нарушениях границы под Мценском и Любутском. В Москву отправился великокняжеский придворный Зенко, а в Рязань – Василий Хрептович. Зенко вез также предложения об антитурецкой коалиции (последний вопрос еще до посольства Солтана зондировал Тимофей Масальский). Иоанн III отказался вступать в коалицию под предлогом больших убытков. Речи о приграничных инцидентах были напрасными, ибо Россия уже вполне ощущала свое превосходство. Ее посланник в Крыму Семен Борисович просил Менгли-Гирея атаковать Киевскую и Подольскую земли. Хан был бла- /345/ годарен Иоанну III за поддержку против Большой Орды, когда та напала на Крым в 1485 г. Великий князь Московский уже не употреблял выражений, приличных вассалу. Литва в 1485–1486 г. не раз обменивалась посольствами с Крымом, но в конкретных условиях это не дало результата. Менгли-Гирей не совершил нападения лишь потому, что на него давила Большая Орда. В Крыму в 1486 г. были задержаны литовские послы Иван Довойно и Яков Домоткан. Подобную «дипломатию» крымские ханы и в дальнейшем применяли всё шире.