Осада - Джейк Хайт Страница 94

* * *

Солнце еще не взошло, но уже развиднелось, и Лонго мог различить турецкие пушки на бастионах. Они палили без перерыва уже полчаса, и стена постоянно содрогалась от ядер. Внизу, между стенами, воины выстраивали длинными рядами мантелеты, образуя третью стену между внешней и внутренней.

— Сдвиньте их теснее! — скомандовал Лонго.

— Копейщики готовы, — доложил подошедший Тристо. — Если кавалерия прорвется, они сработают как надо.

— Что с императором? Он в безопасности?

— Насколько это возможно. Он с варяжской гвардией и Далматом за мантелетами.

— Хорошо, — одобрил Лонго и только собрался дать передвигающим мантелеты воинам очередное указание, как стена под ногами качнулась.

Генуэзцы едва успели спрыгнуть, прежде чем она рухнула наружу и рассыпалась кучей щебня, земли и балок. Лонго падал лицом вниз, но удачно перекатился, смягчил удар. Когда пыль осела, он увидел, что обвалился кусок стены ярдов двадцати в длину. Лонго заметил сквозь провал, как из лагеря вылетела турецкая кавалерия и помчалась галопом к бреши. До столкновения остались считаные секунды.

Тут его ухватили за плечи, вздернули на ноги. Лонго повернул голову и обнаружил Тристо. Тот был весь в пыли, но живой и здоровый.

— Бежим! — выкрикнул Тристо.

Оба припустили к мантелетам. А за спиной все близился грохот копыт. Из-за мантелетов выступили копейщики, уперли пятки длинных копий в землю, выставили острия. Скорее, скорее — Лонго почти уже ощущал турецкое копье меж лопаток, топот конницы отдавался в ушах. Но он успел, проскочил сквозь строй и оказался в безопасности, за деревянным барьером.

Миг спустя турки достигли стены копий. Наездники получше управились сдержать лошадей, отвернуть. Менее удачливых и умелых кони, вздыбившиеся перед грядой острой стали, сбросили наземь. Кое-кто рухнул прямо на копья. Мгновение — и земля перед строем копейщиков заполнилась перепуганными, мечущимися конями, потерявшими всадников, проткнутыми, затоптанными кавалеристами. Христиане закричали, приветствуя успех.

— Держать строй! — воскликнул Лонго. — Они вернутся!

И он был прав: анатолийская конница быстро перегруппировалась, и в пространство между стенами заезжало все больше всадников. Теперь они надвигались осторожнее, пуская на ходу стрелы. Копейщики начали падать под этим градом, и Лонго скомандовал:

— За мантелеты! Отступать!

Копейщики отступили через щели между мантелетами, кавалерия двинулась вперед, и тут Лонго крикнул:

— Поджигайте!

Он сам схватил факел, ткнул им в ближайший мантелет, немедленно занявшийся. Поверхность их вымазали греческим огнем, и, загоревшись, выстроенные полукругом мантелеты превратились в стену огня. Напуганные пламенем, турецкие кони взбесились, вставали на дыбы, сбрасывали всадников, и в рядах кавалерии вновь воцарился хаос.

— Вперед! — отчаянно выкрикнул Лонго. — В бой!

Он повел христиан за линию горящих мантелетов, к беспорядочной массе конников. Выдернул ближайшего турка из седла, прикончил, вскарабкался на коня и принялся разить направо и налево. За ним двинулись копейщики, сбивая турок с перепуганных лошадей. Враги, не способные выстроиться и дать отпор, отступили, поначалу медленно, но вскоре отход превратился в паническое бегство. Христиане рванулись преследовать и полностью вытеснили неприятеля за стены.

Лонго выехал к пробоине в стене. Впереди, на равнине, под лучами восходящего солнца возвращалась к лагерю анатолийская кавалерия.

— Отставить! — скомандовал Лонго христианам, норовившим выбежать за стены. — Пусть удирают. Приготовьтесь удерживать пролом, следующая атака не за горами.

— Отлично сделано, синьор Джустиниани! — похвалил подъехавший император. — Солнце взошло, но город держится. Враг снова повержен. Этот день станет днем нашей славы и победы!

Лонго покачал головой.

— Что-то здесь не так. Слишком мало их атаковали и отступили чересчур быстро. Будто и не рассчитывали на успех, а только хотели отвлечь нас.

* * *

Пока часть кавалерии пыталась пробить оборону христиан, Исхак-паша повел триста отборных кавалеристов на север. Когда они поскакали прямо на Керкопорту, со стены посыпались стрелы и камни размером с яблоко. Всаднику, ехавшему рядом с пашой, проломило череп. Исхак-паша погнал коня быстрее, направляясь в узкий проем между круглой башней и стеной. Калитку он еще не видел и начал подозревать: а не послал ли его султан попросту на убой? Затем он приметил ее, заделанную в тело башни, далеко в узком проходе.

Исхак-паша спешился, побежал, а вокруг сыпались камни и стрелы. Он ударил плечом в калитку, и та с неожиданной легкостью распахнулась, так что паша оказался в круглой комнате, освещенной единственным факелом. У дальней стены шла наверх винтовая лестница.

— Быстрее, вперед! — воззвал паша к ворвавшимся в комнату воинам. — Наверх!

Он взбежал по лестнице в очередную пустую комнату и выскочил наружу, в город. Слева высился дворец императора христиан. Впереди простирался лабиринт пустынных улиц. Исхак на мгновение растерялся, но все же сумел разобраться, что к чему, и сориентироваться.

— К Месотейхону! — скомандовал он и побежал вдоль стены направо.

Большинство воинов послушно направились следом, но дюжины две откололись и устремились к дворцу.

— Стойте! Куда вы? — крикнул паша.

— Богатеть! — весело крикнул один. — А вы повоюйте!

И был таков. Остальные просто не обратили внимания на Исхака.

— Догнать их? — спросил сотник.

— Не надо. У нас есть дела важнее.

* * *

Уильям сидел и нервно теребил рукоять кинжала; София стояла неподалеку, глядя в окно. Оттуда открывался вид на город, а не на стены, но царевна и так слышала звук близкой битвы. Пушки уже смолкли, и теперь до нее доносились однообразные шум и гам, перемежаемые яростными воплями. Постепенно шум стал ритмичным, и в нем проступил слитный топот тысяч ног. По звукам царевне было трудно судить о происходящем, но колокола у стен пока не звонили — значит, стены держатся, и христиане отражают натиск неверных. Но ведь колокола не скажут, жив ли Лонго.

Вдруг шум прекратился. София замерла, прислушиваясь, — ничего. Затем из дворца, из комнаты за ее покоями, закричали по-турецки, а следом раздался истошный женский визг.

— Что это было? — спросил встревоженный Уильям.

— Турки! — воскликнула София. — Они во дворце!

— Выходит, стены пали, — заключил англичанин. — Нам пора на корабль.

— Постой, ведь колокола не звонили, сигнала об отступлении не было! Значит, стены держатся. А если турки в городе, значит, нужно предупредить Лонго. Мы должны…

Ее речь пресекли звуки ударов — кто-то рвался в ее покои. Уильям и царевна отступили в спальню, а дверь в гостиную сотряслась. Древесина у замка расщепилась, дверь распахнулась, и на пороге показались шестеро турецких воинов.