Россия: народ и империя - Джеффри Хоскинг Страница 94

Это был так называемый «третий элемент» (первые два — государственная бюрократия и земские депутаты). В основном эти люди не принадлежали к формальной сословной структуре и считались разночинцами. Наделенные чувствами профессионального самолюбия и достоинства, они гордились тем, что являются пионерами нового процесса и могут принести плоды своих профессиональных умений и знаний в небольшие города и деревни. Пусть и более скромно, но, возможно, более эффективно они продолжали «хождение в народ» 1870-х годов, устанавливая деловой и человеческий контакт с крестьянами. Большинство двояко относилось к государству: будучи основным источником их доходов, государство в то же время служило главной помехой на их пути к успеху в работе. Попытки этих людей, многие из которых представляли земства, объединиться, чтобы устранить такие помехи, дали сильный толчок движению к политической реформе в начале XX века.

Голод в Поволжье 1891–1892 годов и сопровождавшая его эпидемия холеры особенно наглядно показали изолированность докторов и те трудности, с которыми им приходилось сталкиваться. С одной стороны, государство не сумело обеспечить необходимые ресурсы для борьбы с голодом и болезнями; с другой — сами крестьяне с недоверием относились к профилактическим мероприятиям, подозревая, что в них-то и кроется источник заболевания. Иногда даже они нападали на врачей при выполнении теми санитарной обработки. Вследствие этого медицинские съезды, особенно собрания «Пироговского общества» (учрежденного в 1885 году в память о прославленном хирурге), приобрели явно выраженную политическую окраску. Когда один из делегатов спросил: «Какая польза от всех наших усилий, когда люди не имеют самого необходимого, пищи, одежды и теплого жилья?» — съезд принял резолюцию с призывом к более активной общественной работе для борьбы с голодом. В 1904 году собрание «Пироговского общества» заняло откровенно политическую позицию, призвав к свободе слова и собраний и отмене телесных наказаний. Присутствующие даже пели «Марсельезу» и кричали «Долой самодержавие!», поэтому полиции пришлось разогнать собрание. Впоследствии «Пироговское общество» стало частью либерального движения, и многие его члены вступили в кадетскую партию.

Местные органы самоуправления так никогда и не получили той власти, без которой невозможно было вести работу должным образом: их расходы определялись Министерством финансов, а в поддержании законности и порядка они зависели от Министерства внутренних дел. Даже та ограниченная автономия, которую они имели, в сочетании с не конформистскими взглядами «третьего элемента» беспокоила правительство до такой степени, что в 1890 году оно наделило губернаторов правом налагать приостанавливающее вето на решения местных органов, а также отбирать крестьянских депутатов из избранных волостными собраниями и отменять персональные назначения. Собрания земских депутатов нередко запрещались даже тогда, когда те созывались для координации мер по охране здоровья населения.

Земские депутаты и служащие не смирились с властными ограничениями и время от времени пытались предложить более мягкую и открытую модель развития России, которая обеспечила бы лучшие условия для управления местными делами. В Чернигове активисты земства собирались для обсуждения путей «превращения земских институтов в школу самоуправления и тем самым подготовки страны к конституционной системе». Война с Турцией 1877–1878 годов возбудила подъем патриотических настроений и выступлений в поддержку правительства, но также и призывов к предоставлению больших политических прав в обмен на эту поддержку. Один харьковский депутат умолял царя: «Дайте вашему преданному народу право на самоуправление, которое естественно для них. Дайте им то… что вы уже дали болгарам».

Стремление к конституции и выборному органу в центре — по типу всероссийского земства — выражали в то время многие земства, но в документах по цензурным соображениям любые упоминания об этом отсутствовали.

В земстве мы впервые видим появление новой социальной силы: общественности. Под этим термином можно понимать образованную и информированную часть населения, действующую или желающую участвовать в политических делах. Люди, считавшие себя представителями общественности, полагали, что являются «альтернативным установлением», более точно выражающим интересы русской нации, чем режим. Они не были революционно настроены, мечтали о тотальной трансформации, а являлись практичной и умеренной оппозицией, желающей ради постепенного социального прогресса работать независимо от правительства. При этом многие гордились наследством интеллигенции. Они были наследниками мирно настроенного большинства декабристов. Противники обвиняли их, что они довольствуются «малыми делами», которые никогда не приведут к реальным переменам. Тем не менее правительство по-прежнему относилось к ним с подозрением.

Выборное местное самоуправление можно сравнить со зданием, возведенным среди руин — руин, которые потом не расчищались, но обновлялись режимом, сознающим необходимость перемен, но не решающимся пойти на них из-за страха перед последствиями. Земства и города предлагали новый уровень служения обществу и тем возбуждали жажду независимой политической деятельности — без возможности утолить эту жажду.

Областью, в которой земства добились наибольших успехов, было начальное образование. Процесс его распространения начался в 1870-х годах и длился до самого краха империи. Особенно заметным этот процесс был в сельской местности. Число начальных школ в деревнях возросло с 23 тысяч (9,1 тысячи) [13] в 1880 году до 108,280 тысячи (44,879 тысячи) в 1914 году. В этот же период увеличилось и количество церковных школ, что можно объяснить как ответ на вызов светских образовательных учреждений. Расширение сети школ привело к быстрому росту грамотности, что в потенциале приближало крестьян, особенно крестьянских юношей, к городскому образованному обществу. В 1910 году Министерство образования говорило о переходе ко всеобщему начальному образованию как практической цели следующего десятилетия.

Школьные учителя, возможно, — самый яркий пример людей, чей опыт профессиональной деятельности с неизбежностью толкал к политическим акциям. Они работали в очень тяжелых условиях, получая минимум жалованья и во многом находясь в зависимости от мира. Земства редко могли вмешиваться и оказывать эффективную помощь, если условия были неудовлетворительными. В целом отношение крестьян к образованию можно охарактеризовать как практичное: они хотели, чтобы дети учились и могли заниматься сельским хозяйством, коммерцией и знать, как вести себя с властями. В период посевных работ и уборки урожая крестьяне зачастую забирали детей из школ, и учителя не получали возмещения.

Чтобы как-то справляться с практическими трудностями, учителя организовывали общества взаимопомощи на местном уровне, часто при поддержке земства. Помимо экстренной материальной помощи, такие общества устраивали для учителей летние курсы и библиотеки. С 1902 года учительские общества в некоторых губерниях требовали увеличения зарплаты, гарантий от произвольных увольнений, большей автономии в вопросах школьного управления и представительства в земских комитетах образования. Так, решение профессиональных проблем подталкивало учителей к требованиям, имевшим политическую окраску.