Жизнь и смерть ордена тамплиеров. 1120-1314 - Ален Демурже Страница 96

Когда в октябре 1307 г. король приказал «очень крепко держать» владения, захваченные его доверенными лицами, имел ли он намерение оставить их себе? Говорят, что нет. [541] Однако шестой из семи вопросов, поставленных на обсуждение в университете в феврале 1308 г., не оставляет никаких сомнений: «Спрашивается, следует ли конфисковать владения, которыми названные тамплиеры владели сообща и которые были их собственностью, в пользу правителя, в юрисдикции которого они находятся, или, скорее, передать их либо Церкви, либо Святой земле, в интересах которых они были приобретены» (р. 61). Ответ университета был ясен: имущество ордена должно служить Святой земле, но важен сам факт, что король счел за благо поставить вопрос со всеми вышеприведенными подробностями.

У Филиппа Красивого не было недостатка в советниках, утверждавших, что король имеет полное право оставить земли ордена за собой. Эскье де Флуаран, разоблачитель ордена, который, когда пришел час его славы, проводил свое время, составляя письма европейским монархам, без всяких обиняков сказал об этом Хайме II 21 января 1308 г.:

Пусть ваше Величество знает, что, в то время как папа стремится получить часть имущества тамплиеров, на том основании, что они были монахами, король Франции получил совет, что он не обязан ничего ему отдавать, так как орден Храма никогда не был настоящим религиозным орденом и самые его основы запятнаны ересью. И те, кто говорит, что все, что им было дано, было милостыней, говорят дурно, так как все это подавалось демонам, а не Богу, поэтому жертвователи не должны ничего получить назад и все должно перейти к правителю страны. [542]

Филипп Красивый не впал в крайность, последовав подобным советам. Но это неважно: в течение всего своего правления он охотился за деньгами. Он не был фальшивомонетчиком, как слишком часто и совершенно бессмысленно твердят: он пользовался королевской прерогативой изменять монетный курс. Он пустил в ход все средства, все способы давления, чтобы повысить налоги и десятины с духовенства и задушить поборами евреев, ломбардцев и ростовщиков. А раз так, то почему было не заняться и орденом Храма? Разоблачения Эскье де Флуарана дали ему случай увеличить свое богатство.

Результаты оказались разочаровывающими: основная часть средств находилась на Кипре (я говорю о собственных средствах ордена), инвентарные описи, сделанные в домах ордена, не выявили никакого особенного богатства. Некоторые воображают, что тамплиеры, заранее предупрежденные каким-либо знамением судьбы, успели спрятать свои «сокровища»; можно только удивляться, что они не позаботились о собственной безопасности! Тем не менее король использовал прибыли ордена Храма на свои нужды, и с момента их ареста именно он оплачивал счета на имущество тамплиеров. Наконец, сделка с орденом госпитальеров принесла ему двести тысяч ливров. Как и большинство его современников, Филипп Красивый, безусловно, питал некоторые иллюзии на счет богатства ордена Храма. И, завладев ими, он одним ударом убил двух зайцев: нашел деньги (по крайней мере, он так думал) и свел счеты с папством. Вспомним формулу Малкольма Барбера: у короля было две проблемы — власть и средства. Орден Храма оказался в средоточии обеих.

Все чаще и чаще историки ищут объяснение в области верований, в вере Филиппа Красивого. Полагают, что король, его советники и вообще общественное мнение было убеждено в виновности тамплиеров. Филипп, Ногаре, инквизитор Гильом Парижский действительно считали себя защитниками Христа, сражающимися с дьяволом. [543] «Мы, будучи возведены Господом на сторожевой пост королевского достоинства ради защиты свободы веры Церкви и желая прежде удовлетворения любых желаний нашей души, усиления католической веры…» — говорит он, и с каким пафосом, в приказе об аресте (р. 21). В1308 г. в Пуатье Гильом де Плезиан объяснил победу над тамплиерами «неоспоримым свидетельством монарха, столь великого и столь благочестивого, который в этом деле выступает посланником Христа, в которого следует верить тем, кто от веры» (р. 121). Эти идеи были выкованы еще в течение конфликта с Бонифацием VIII.

Малкольм Барбер, на основании документов, составленных королевской канцелярией, попытался описать то «мировоззрение», которое, возможно, имел Филипп Красивый и его приближенные. Его видение подразумевало унитарный мир, дело рук Божиих, цементом для которого служила католическая вера. Этот мир был логически организован, разумно упорядочен и иерархизирован. От Бога до последнего кустика вела лестница или цепочка. В этом мире сосуществовали разные силы: на смену традиционной идее о двух властях под авторитетом папы пришло представление о христианском мире, образующем единое целое, разделенное на более мелкие, но такие же естественные единицы. Одним из этих естественных подразделений являлось монархическое государство, французская монархия, во главе которой стоял «христианнейший король».

Преступления тамплиеров, их ересь, их извращения подрывали единство творения и заданную архитектуру вселенной. Они вели наступление на веру, глумились над Творением (непристойными поцелуями), а содомия являлась пороком, противным природе. Их тайныеночные сходки оскорбляли Бога, который есть свет, наполняющий всякую тварь своим светом. Тамплиеры отвергли разум и отказались от отведенного им места на лестнице Творения, совершенство которого они поставили под сомнение. [544]

В силу коронационной клятвы король, помазанник Христа, не мог уклониться от исполнения своего долга. Мог ли он действовать без участия папы? Филипп Красивый предположил, что при согласии христианского народа он имеет такое право. Но он к этому не стремился. Этим объясняется то постоянное давление, которое он оказывал на понтифика. Тамплиеры нарушили законы и поколебали миропорядок, гарантом которого является христианнейший король, наследник Христа. Значит, их необходимо уничтожить.

Верил ли Филипп Красивый тому, что говорил? Будучи благочестивым, даже очень благочестивым человеком, суровым и жестким в вопросах веры и морали, он разделял представления своего времени. Но не использовал ли он и его советники эти верования ради достижения своих целей? Говорят, королем было легко манипулировать. [545] В начале XIV в. всякий добрый христианин верил в демонов. Однако Ринальдо да Конкорреццо, также добрый христианин, не верил, что тамплиеры были демонами. Хайме II Арагонский и Эдуард II Английский (кстати, являвшийся гомосексуалистом) не верили ни в какие сказки, распространявшиеся усердными агентами Филиппа Красивого.