Рассказы о Бааль-Шем-Тове - Шмуэль Агнон Страница 58

А гвир, оказавшись посреди леса, увидел дом и со светом в окнах. Пошел туда. И гости бросились ему навстречу, он же стоял оглушенный и пораженный. Те же хлопали его по плечу и тому подобное. Потом попросили его сыграть с ними в карты. Стал играть с ними в карты и выиграл много денег. Наконец хотел возвращаться домой, ибо видел свой дом в окно. Сказали ему: «Что ты торопишься, ведь вот же, ты рядом с домом». Тем временем подошел к нему один человек и предложил сыграть еще один кон на все деньги, что были у него. Согласился и за один раз проиграл все, что было у него. Сказал ему тот человек: «Сыграем еще раз? Я поставлю все деньги, а ты – всю свою одежду». Согласился. И проиграл всю одежду, что была на нем. Сказал ему: «Пойду домой, сниму одежду и пришлю тебе». Однако тот человек сказал ему: «Нет, раздевайся немедля и давай мне одежду». Сняли с него всю одежду и поставили голым и босым, и не оставалось на нем ничего из одежды его, кроме только белья. Под конец вытолкали его вон. И вот, нет дома, а стоит он в лесу, как и раньше. Утром рассвело, и пришел человек пасти скот. И было, как увидел пастух против себя человека в белье, испугался весьма и стал убегать прочь, ибо показалось ему, что мертвец перед ним. А гвир пошел за ним. И увидел пастух, что он живой. И рассказал ему гвир, что разбойники раздели его, так как правду не хотел он сказать. Пожалел его пастух и дал ему, что было, – прикрыть ему наготу его. Короче говоря, так и пошел он, пока не пришел в город, а там зашел в бейт мидраш и начал учиться, и ясной оказалась голова его. Спросил, как называется город, и сказали ему, и вот, далеко он весьма от Парижа. Однако были в городе люди, которые слышали название города Парижа и имя гвира Моше-богача, но если бы он сказал им, что это он и есть, то подумали бы они, что он сумасшедший, а посему и не рассказывал он обо всем, что приключилось с ним. И с течением времени сделался кошерным евреем и хасидом, усердным в изучении Торы, и поехал с хасидами к Бешту. Бешт же еле вымолвил слово приветствия. За столом угостил Бешт своих людей вином, а гостю, гвиру Моше, протянул бутылку вина, которую взял у него в Париже. И признал гость бутылку, что из его погреба она. И знал, что вино сие – некошерное, ибо теперь уже знал он, что такое некошерное вино. Спросил его Бешт: «Отчего ты не пьешь?» Сказал ему: «Увы мне, если скажу, ибо подумают, что я сумасшедший». Несмотря на это, сказал все-таки, что вино это из его погреба и знакомо ему по прежним временам. Тогда рассмеялся Бешт: «Оно, оно это». И сказал, что подводы его с вином стоят возле города Меджибожа и чтобы он продал все вино и с прибылью возвращался домой с миром, а жена родит [ему] сына. Поехал тот домой, и жена его родила сына (все сие произошло за шесть месяцев ее беременности), и сделался кошерным евреем и мудрецом, и дом свой и посуду сделал кошерными, и стал одним из мудрецов Парижа.

(Дварим аревим, раздел 1, рассказ 14)

За трапезой проводов царицы на исходе субботы, когда читают недельный раздел Торы* Тольдот, в 5661 (1900) году в деревне Домовиц, в то время, когда пребывал там праведный учитель из Косова, да продлятся его дни в благополучии, слышал я от служки его, Моѓарана, рассказ, передаваемый со слов святого из Каменки, который рассказывал со слов святого учителя Бешта, да будет благословенна память праведника, что однажды пришел к тому угнетенный духом бедняк просить избавления [от напастей]. Сказал ему Бешт, да будет благословенна память праведника, чтобы пошел под некий мост, и там исполнится его желание, и он найдет золотой клад. Пошел туда, порылся [в земле] и не нашел. Повстречался ему другой угнетенный духом – нищий и бедный портной, не о нас будет сказано, и спросил его, что он ищет. Сказал ему: «Так и так сказал мне Бешт, но напрасно я утруждал себя – ничего-то я не нашел». Ответил ему портной: «Вот ведь и мне велел Бешт пойти в такое-то место, в дом такого-то человека (а это был дом того, кто искал клад под мостом), мол, там под печью найду я большой клад, однако по разгильдяйству моему неохота мне идти туда и придумывать, как сделать подкоп в чужом доме». И было: услышав слова того портного, бедняк сказал себе: «Так ведь я и есть хозяин того дома, пойду-ка домой и поищу там под печью». Пошел и нашел клад с золотом. Тем временем сказал себе и портной: «Вот ведь я уже здесь, у моста, и что мне стоит порыться в земле, быть может, истинны слова сего человека, которому повелел Бешт, да будет благословенна память праведника». Сделал раскоп, и искал усердно-усердно, и также нашел золото и серебро, и так оба они разбогатели чрезвычайно. И каждый из них размышлял про себя: «Вот ведь ближний послужил причиной моего богатства, как же смогу я смотреть на бедность того, кто принес мне весь этот почет?» И решил каждый из них отнести другому кошель с серебром и золотом, и сделали так. По дороге повстречались они, и премного возросла радость их, и не знали, что им делать с кошелями, что были при них, что каждый взял с собой, дабы передать другому. Порешили между собой, что, вот, у одного есть сын, у другого есть дочь, поженят они их, а деньги сии будут детям в приданое.

И сказал учитель из Каменки, что рассказывать сию историю за трапезой проводов царицы есть залог доброго достатка, а после этого доподлинного случая уж не рассказывать ни о чем, но лишь произнести «Песнь восхождений» [265]и застольное благословение. И всегда, когда рассказывал сию историю, заканчивал такими словами и говорил: «Мазалъ тов [266]. “Песнь восхождений”!» И говорил учитель из Каменки, что порой бывают люди готовы к великому избавлению и вместе с тем не в силах достичь оного, кроме как посредством помощи друг другу, и так да поможет нам Господь ради чести имени Его, амен.

(Дварим аревим, раздел 1, лист 60, рассказ 2)

В одной деревне жил откупщик, имевший от помещика горенде [267], и был он щедр в подаянии и гостеприимен и всякого приходившего к нему в дом, будь тот богат или беден, угощал всевозможными яствами, не требуя мзды и денег. И даже купцов, бравших от шляхты подряды и соперничавших с ним, даже тех приводил к себе в дом, и кормил, и поил их от щедрот своих. Случай же таков. Однажды приехал большой богач, бывший в чести у властей, и хотел он арендовать ту корчму и давал помещику намного больше, нежели платил тому откупщик, а откупщик, хоть и было ему известно, что тот человек желает лишить его пропитания, не придал сему значения, и пригласил того к себе в дом, и накормил, и напоил того, ибо в деревне жили они и не было там евреев, кроме него. Мало того что сей человек всякого гостя угощал всевозможными яствами, он еще и провожал его, как заповедано в стихе «И насадил тамариск» [268], согласно Талмуду [269]и комментарию Раши. Такое обыкновение было у откупщика в течение многих лет, и исполнял он заповедь гостеприимства в великой радости.