Дымка. Черный Красавчик - Виль Джемс Страница 61

– Да, ваше сиятельство, это, конечно, невозможно, – отвечал Иорк, – но его можно продать куда-нибудь, где не требуется особенно нарядного вида, а все-таки в хорошие руки, чтобы лошадь не мучили. Я знаю одного содержателя извозчичьего двора, который покупает хороших лошадей, хотя и бракованных, за невысокую цену. Он человек добрый, и лошадям у него живется недурно. Наш вороной не имеет пороков, его можно спокойно рекомендовать кому угодно.

– Так напишите этому человеку, Иорк, – сказал граф. – Главное, чтобы место было хорошее, за ценой я не стою.

Они ушли с этими словами.

– Итак, тебя скоро отсюда уведут, – сказала Джинджер. – Я теряю единственного друга. Как тяжело жить на свете!

Неделю спустя Роберт вошел к нам, надел на меня недоуздок и увел. Я не успел хорошенько проститься с Джинджер; я только мог заржать, уходя от нее, а она стояла у изгороди и провожала меня ржаньем, пока могла слышать мои шаги.

Меня купил тот самый хозяин извозчичьего двора, которому Иорк написал.

Мне пришлось ехать по железной дороге, что случилось со мной в первый раз. Это было некоторым испытанием моей храбрости. Однако, когда я понял, что со мной ничего плохого не делается, несмотря на пыхтение паровоза и тряску вагона, я успокоился.

Мое новое место жительства казалось недурным: стойло было удобное и кормили меня хорошо. Конечно, здесь было не так просторно и светло, как в графских конюшнях; стойла были построены покато, и так как меня привязывали к яслям, то приходилось все время стоять на покатом полу. Странно, как люди вовсе не думают о том, что лошадь может лучше работать, если она спокойно стоит в стойле. Но все-таки я скажу, что вообще мне жилось тут хорошо: уход и корм были исправные; хозяин наш был добрый и заботливый. Он содержал много экипажей, которые давал внаймы. Иногда его кучера выезжали с лошадьми, случалось же, что господа брали экипаж без кучера, желая править сами.

До сих пор мною управляли только искусные руки настоящих кучеров. Теперь мне пришлось познакомиться со всякими людьми, потому что меня мог нанять любой желающий и править мною, как умеет.

Меня нанимали чаще других лошадей из нашей конюшни, потому что у меня был хороший нрав, и неопытные в езде люди предпочитали иметь дело со мною.

Выезжая часто, я попадал во всякие руки. Бывали у меня возницы, которые считали, что надо крепко натягивать вожжи, как будто лошадь сама не способна держать себя как следует; я не спорю, есть лошади с испорченными ртами, которым именно такая езда и попортила чувствительность рта; таким, конечно, натянутые вожжи могут помогать, но я, не знавший никогда плохой езды, не нуждался в поддержке вожжей, и они мне только мешали.

Случалось, наоборот, возить господ, совсем распускавших вожжи; лошадь, самая смирная и хорошо выезженная, может, однако, нечаянно испугаться чего-нибудь; в таких случаях лошади необходимо чувствовать твердую руку возницы, чтобы не споткнуться.

Мне случилось раз везти такого небрежного господина в фаэтоне. С ним ехали его жена и двое детей, сидевших позади него. Он бесцельно хлопал вожжами сначала, потом выпустил их из рук на колени, не обращая внимания на дорогу, то и дело оборачивался и разговаривал со своим семейством. Дорогу недавно чинили, и камень не везде еще был плотно утрамбован. Один из таких камешков попал мне в подошву острием, так что я мог наступать гладкой поверхностью камня на дорогу; камни такого рода самые опасные для лошади: они ранят ногу, не мешая ходу до тех пор, пока от боли лошадь не захромает. Кучер с опытной рукой заметил бы сейчас, что есть перемена в беге лошади, но мой беспечный хозяин продолжал шутить и смеяться, глядя по сторонам. Наконец я захромал. Тогда он воскликнул:

– Вот тебе раз! Лошадь хромая. Как же они смеют давать хромых лошадей нанимателям?

Тогда он подтянул вожжи и хлопнул бичом, говоря мне:

– Нечего разыгрывать старого инвалида! Взялся катать господ, так и поворачивайся. Хромать ни к чему. Все равно должен отвозить день.

В эту минуту к нам подъехал фермер на гнедой лошади. Он приподнял шляпу и остановился.

– Извините меня, сударь, если я вас обеспокою, – обратился он к моему седоку, – но мне кажется, что с вашей лошадью случилось что-то неладное. Похоже, что она наткнулась на острый камень, который вонзился ей в копыто. Позвольте мне осмотреть ее ноги; нет хуже для лошади этих острых камней, разбросанных на шоссе.

– Лошадь не моя, а наемная, – отвечал мой возница, – не знаю, что с ней случилось, но знаю, что бессовестно давать хромых лошадей нанимателям.

Фермер слез с лошади, перекинул узду через плечо и взял меня за ближайшую ногу.

– Ведь я так и говорил! – воскликнул он. – Вот камень, как же лошади не хромать?

Он попробовал вытащить камень рукой, но так как он уже глубоко врезался в ногу, то ничего нельзя было сделать одной рукой; фермер вынул из кармана особенный инструмент, которым выковыривают камни, и им осторожно вынул камень.

– Посмотрите-ка, что вонзилось в ногу вашей лошади, – сказал он господину. – Надо удивляться, что она не упала и не разбила себе коленей.

– Странно! – заметил господин. – Никогда я не слыхал, чтобы лошади набирали камни в копыта.

– Неужели? – спросил фермер немного презрительно. – Что поделаешь? Это случается с лучшими из них на таких дорогах. Если вы хотите избавить лошадь от хромоты, нужно поскорее освободить ногу от такой ужасной занозы. Нога вашей лошади порядочно намята, – прибавил он, бережно опуская мою ногу. – Советую вам, сударь, теперь ехать шагом, боль нескоро еще пройдет.

Он сел на лошадь с этими словами и, поклонившись даме, поехал своей дорогой.

После этого господин замотал вожжами и ударил хлыстом по хомуту, из чего я понял, что надо ехать, несмотря на боль в ноге; но я был так рад, что избавился от камня, резавшего мясо, что охотно побежал дальше.

Вот что приходится испытывать нам, наемным лошадям!

Бывают еще так называемые шалопаи, то есть досужие люди, выезжающие на наемных лошадях с тем, чтобы удивить быстротой езды; они не смотрят ни на дорогу, ни на погоду. Таким беззаботным гулякам лошадь представляется машиной, маленькой железной дорогой, и им хочется пускать машину на всех парах.

Раз они заплатили за столько-то времени езды, они стараются изъездить как можно больше и посадить побольше седоков в экипаж. Они гонят лошадь в грязную погоду, как в сухую, в гору и под гору. Им не придет в голову облегчить груз лошади и пойти пешком вверх по крутой горе. Разве лошадь не привыкла? Она должна ввозить тяжести на самые неудобные подъемы. Выходить из экипажа? Какие глупости! Стоит только хорошенько подгонять лошадь кнутом или прикрикнуть на нее, и она пойдет куда угодно!

Вот как рассуждают многие, между тем как добрая лошадь и без того из кожи лезет. Зато и ложится тяжелая грусть на душу! Такая быстрая и беззаботная езда губит всего скорее силы лошади. Я предпочел бы двадцать миль проехать с хорошим кучером, нежели две мили с легкомысленным господином, загоняющим наемную лошадь.