Император двух Империй - Владимир Марков-Бабкин Страница 10

Слишком хорошо помнил Александр Павлович времена, когда на троне был Николай, и как сам Кутепов приходил просто в отчаяние, видя, как все рушится, а император выпускает из рук контроль над ситуацией. Так это после двух десятков лет правления, что уж говорить о возможном правлении слабого Павла! Даже представить себе страшно такой ход событий.

Потому так торопился император с этой свадьбой, так спешит с наследником, потому что понимает, что если что, то все рухнет, и страна немедленно погрузится в пучины революций и гражданской войны.

Причем настолько остро понимает, что перед отъездом в Крым даже утвердил на будущее «Особый протокол Омега», в котором на случай гибели императора уже после ожидаемого рождения цесаревича должен быть немедленно созван регентский Совет правителя при малолетнем императоре, и в протоколе оговорен его примерный состав. При этом официальным (до совершеннолетия императора) правителем государства и опекуном императора должна стать вдовствующая (не дай бог!) императрица Мария Викторовна. Впрочем, это-то как раз случится и без всяких «Протоколов Омега», который лишь расписывает выполнение того, что должно быть исполнено согласно законодательству империи.

Кутепов открыл «Закон о престолонаследии», нашел этот раздел и перечитал его:

«43. Назначение правителя и опекуна, как в одном лице совокупно, так и в двух лицах раздельно, зависит от воли и усмотрения царствующего императора, которому для лучшей безопасности следует учинить выбор сей на случай его кончины.

44. Когда при жизни императора такового назначения не последовало, то по кончине его правительство государства и опека над лицом императора в малолетстве принадлежат отцу или матери; отчим же и мачеха исключаются.

45. Когда нет отца и матери, то правительство и опека принадлежат ближнему к наследию престола из совершеннолетних обоего пола родственников малолетнего императора.

47. Правителю государства полагается Совет Правительства; и как правитель без Совета, так и Совет без правителя существовать не могут.

48. Совет составляют шесть особ первых двух классов по выбору правителя, который назначает и других при случающихся переменах.

49. Мужеского пола особы императорской фамилии могут заседать в сем Совете по выбору правителя, но не прежде своего совершеннолетия и не в числе шести особ, оный составляющих.

50. В Совет Правительства входят все без изъятия дела, подлежащие решению самого императора, и все те, которые как к нему, так и в Совет его вступают; но опеки Совет не касается.

51. Правитель имеет решающий голос.

52. Назначение Совета и выбор членов оного полагается в недостатке другого распоряжения скончавшегося государя, ибо оному должны быть известны обстоятельства и люди».

Вот на этот-то случай император и составлял предварительный список возможных членов Совета Правительства. Впрочем, последнее слово в этом случае согласно «Протоколу Омега» все равно будет за императрицей Марией.

Только вот ничего этого не может случиться, пока не родится наследник цесаревич. То есть как минимум еще девять месяцев великому князю Павлу Александровичу придется с ужасом представлять себе тот черный день, в который корона вдруг свалится ему на голову. Впрочем, скорее всего, он тут сразу же откажется от престола, и корона империи покатится по головам очереди наследников. Покатится, пока не свалится с чьей-нибудь головы. Вместе с головой. Ибо в то, что кто-то из них сумеет удержать власть, Кутепов не верил.

М-да.

Генерал хмуро закрыл томик Закона и вновь покосился на новость РОСТА, лежащую на столе.

Эх, а он тогда так обрадовался, когда государь сообщил ему о своем решении назначить генерала Артемьева на должность командующего императорской главной квартирой. Настолько обрадовался, что тут же подал на высочайшее имя прошение о переводе на фронт.

На что Михаил Второй лишь хохотнул, а затем сказал:

– Побойтесь бога, Александр Павлович! Какой фронт? Вы мне в Москве нужны!

– Нижайше прошу простить, ваше императорское величество, но я боевой офицер, а не штабист, и мое место…

Но император не дал ему договорить.

– Вот что, генерал свиты Кутепов. Где ваше место в империи – решать мне. И вы мне нужны в Москве. С сегодняшнего дня вы официальный начальник ситуационного центра и продолжаете исполнять должность командующего императорской главной квартирой, пока ваш непосредственный начальник генерал Артемьев будет со мной в Мелласе, а затем, даст Бог, и в Царьграде. Вам все ясно, генерал?

Кутепов вытянулся и четко произнес:

– Так точно, ваше императорское величество! Все ясно. Вопросов не имею.

Михаил Второй смягчился и лишь с горечью сказал:

– Эх, Александр Павлович, Александр Павлович. Я ведь точно такой же боевой офицер, точно так же водил на вражеские пулеметы свою конную дивизию, а затем корпус. Я всю жизнь шарахался от штабной и прочей бумажной работы. И что же? Вместо того чтобы во главе своей Дикой дивизии первым ворваться в Константинополь, я тоже вынужден сидеть в штабе и лишь бумажки перекладывать. Так что давайте делать свою работу там, где мы нужны империи и Господу Богу.

– Да, государь!

– И вот что, Александр Павлович. Вы фактически остаетесь в Москве моими глазами и ушами. В какой-то мере даже моим местоблюстителем, пока меня нет в столице. И ваша задача не дать меня свергнуть, вам это ясно?

– Так точно, ваше величество! Можете быть уверенным – я не подведу!

– Надеюсь на вас, генерал. Сами знаете, какой непростой у нас август в Первопрестольной, сколь тонко и ювелирно нужно все провести. Выиграйте для меня это сражение в Москве. Это приказ и моя личная просьба.

– Все сделаю, государь. Не сомневайтесь.

И вот теперь Кутепов вел свое сражение. Сражение, на котором не звучали выстрелы, но от исхода которого во многом зависела история России. Шла подготовка к Съезду аграриев и к Священному Синоду, на котором должны были избрать Патриарха Московского.

И если к Съезду аграриев был повышенный интерес у всякой левой публики и прочих заинтересованных лиц, то вокруг Синода шли нешуточные бои между различными группами духовенства и мирян самой правой направленности, вплоть до махровых черносотенцев.

И на том, и том событии накалялись страсти, и ситуация могла пойти вразнос в любой момент. Но ни то, ни другое не могло быть отложено и должно было состояться до коронации в Константинополе, на волне эйфории от взятия Проливов.

Ситуация осложнялась остротой вопросов. Земельный передел мог вообще взорвать империю изнутри и обрушить фронт или ввергнуть державу в несколько лет голода, не говоря уж о потере всего экспорта. А выборы патриарха, непростые сами по себе, проходили на фоне перспектив получения на государственном уровне сразу нескольких патриархий под скипетром русского императора. А это, как говорится, уже совсем другой коленкор!