Т-34 - амазонский рубеж - Игорь Подгурский Страница 10

В конверте из плотной бумаги лежало несколько черно-белых фотографий, скрепленных блестящей скрепкой. Некоторые фотоснимки были плохого качества, похоже, переснятые с других. На всех фотокарточках был один и тот же человек. С верхнего снимка смотрел на Отто крепкий мужчина в выгоревшей от солнца тропической панаме на фоне свежего раскопа. На обороте фотографии шла надпись на русском языке, прыгающим почерком, а под ней прилагался листок перевода на немецкий: «Самарканд. Июнь 1940 г.». Это был Канунников собственной персоной — бывший офицер российского Генштаба, ученый, археолог, начальник секретно-биологического отдела НКВД, расстрелянный в тридцать седьмом году как «враг трудового народа».

«Мышка» неосторожно высунулась из подполья и случайно попала в объектив. Или неслучайно? Кемпке задумчиво вертел снимок в руках. Непохоже это на неосторожность. Может, это не признак разгильдяйства, а, наоборот, признак силы?

Или кто-то с той стороны подавал сигнал, предлагая выйти на контакт? «Вы знаете, что мы знаем, а мы знаем, что вы знаете об этом».

Отто не с кем было посоветоваться. Эту мысль он решил оставить до лучших дней.

Из захваченных материалов, а также из агентурных источников штурмбаннфюрер точно знал о существовании в недрах НКВД небольшого, хорошо законспирированного даже от своих отдела Канунникова, выполнявшего поставленные перед ним задачи, исходящие лично от товарища Сталина. По некоторым данным, секретно-биологический отдел НКВД был расформирован во время чисток. Закрыт, чтобы в том же качестве и с тем же личным составом снова возникнуть в структуре Главного разведывательного управления Рабоче-Крестьянской Красной армии. Аналогия с подразделением «Беовульф» напрашивалась сама собой. Эсэсовец поймал себя на том, что последнее время, когда открывает заветную папку, думает о Канунникове как о коллеге. Да, о многом бы они смогли переговорить, представься случай для личной встречи!

* * *

К рассвету штурмбаннфюрер добрался до аэродрома. С дороги взлетно-посадочная полоса была не видна, ее закрывали от посторонних взоров густые ели лесополосы. Дождь прекратился. В воздухе висела легкая морось, грозящая превратиться в туман. Низкие грозовые тучи, казалось, цепляются за верхушки деревьев. Дорога недолго петляла среди деревьев. «Хорьх» Отто вскоре остановился у полосатого шлагбаума. Внешняя охрана, едва Кемпке предъявил документы офицера Центрального аппарата СС, беспрепятственно пропустила легковушку, подняв полосатое препятствие. За будкой контрольно-пропускного пункта был отрыт окоп для пулеметного расчета с бруствером, обложенным мешками с песком. Несмотря на ранний час и промозглую погоду, в амбразуре торчал черный ствол пулемета МГ-34 и маячили две каски пулеметчиков.

Миновав КПП, Отто въехал на внутреннюю территорию полевого аэродрома, обнесенную по периметру забором. Между бетонных столбов тянулось несколько рядов колючки. Хлипкая преграда для постороннего, но только для непосвященного. Военные специалисты из противодиверсионной обороны объекта свой хлеб не ели даром. Хватало и других минно-инженерных преград, скрытых от постороннего взгляда. Слабость заслона была обманчива и таила множество неприятных сюрпризов для желающих испытать ее на прочность.

В начале взлетной полосы стоял транспортный «Юнкерс». Чехлы с двигателей были сняты. Штурмбаннфюрера ждали. Дело оставалось за малым — включить моторы и можно взлетать.

Кемпке подъехал к сборно-щитовому домику диспетчерской. Пройти в здание через тамбур караульного помещения сразу не получилось. Его встретил дежурный шарфюрер СС, тщательно проверил документы, только не обнюхал, сверил их со списком из полевой сумки и, попросив подождать, скрылся внутри здания. Отто остался в караулке один. Он прислушался к внутреннему такту пульсации, исходящему от посылки, обернутой в кожу и уютно лежащей во внутреннем кармане плаща. Ждать пришлось недолго. Через несколько минут появился шарфюрер в сопровождении летчиков, одетых в форменные комбинезоны люфтваффе, но без знаков различия.

Вместе с ними Кемпке прошел на взлетно-посадочную полосу к самолету. Громоздкий и угловатый «Юнкерс-52» был заправлен топливом и готов к вылету. Самолет в целях конспирации был приписан к летной инспекции «Люфтганзы».

Техник из наземной обслуги уже открыл боковую дверь и опустил раскладную лестницу. По ней летчики и Отто поднялись на борт воздушного судна. Сопровождающий важную персону эсэсовец остался на земле. Он не тронулся с места, пока «Юнкерс», взревев двигателями, не начал выруливать на взлетную полосу. Шарфюрер продолжал стоять, придерживая рукой фуражку, пока шасси самолета не оторвались от земли и зеленая туша, гудя двигателями, не поднялась в воздух. Проводив взглядом скрывшийся в тяжело нависших облаках самолет, дежурный двинулся обратно в караулку, зябко передернув плечами. Всего ничего пробыл на свежем воздухе, а форма, казалось, успела отсыреть.

Отто сидел один в пустом салоне. Фуражку он так и не снял, только поглубже надвинул козырек на глаза. Лететь чуть меньше двух часов, можно немного расслабиться после напряженной и в придачу бессонной ночи. Часа полудремы ему хватит за глаза, чтобы восстановить работоспособность своего человеческого тела. Пилотировали самолет молодые летчики, а за бортстрелка вообще была девушка. Кемпке сразу этого не заметил, и только сейчас, когда из-под шлемофона выбился длинный белый локон, он обратил на нее внимание. Без косметики женское лицо обезличивается, а форма вообще стирает любую индивидуальность у молодых. Все правильно, более опытные должны быть на фронте. На внутренних линиях и в тылу достаточно необстрелянного молодняка.

— Господин штурмбаннфюрер, не желаете кофе? — Бортстрелок подошла к его креслу, держа в руках термос. Похоже, она была здесь и за стюарда. — Эрзац, конечно, но горячий.

— Нет, спасибо, — отказался Отто. — И запомните на будущее, фрау… э-э фрейлейн, не стоит обращаться к офицеру СС «господин». Можете кого-нибудь ненароком обидеть. — Поймав недоуменный взгляд девушки, он терпеливо пояснил: — Мы, эсэсовцы, стоим на страже партии, а в партии у нас «господ» нет. Только товарищи. Запомните на будущее. Пригодится.

Больше его никто не потревожил.

«Юнкерс» летел низко, на грани эшелона туч. Время от времени машина проваливалась в воздушные ямы. Болтанка потихоньку усиливалась. Потом самолет набрал высоту и вошел в облака. Полет продолжался по приборам, болтанка стихла. Летчики, несмотря на молодость, уверенно летели, взяв курс на Нордхаузен. Там находился главный завод по сборке ракет «ФАУ». Он располагался недалеко от города, в горах Гарца, и был трудноуязвим с воздуха, потому что размещался в двух параллельных подземных туннелях, построенных в старых гипсовых карьерах. По докладам из абвера, единственными бомбами, которые, возможно, могли причинить незначительные разрушения этим туннелям, были бронебойные бомбы «Толлбой». Но их было очень мало, и американцы берегли их для атаки линейного корабля «Тирпиц». Тем более противник не видел необходимости бомбить один из многих подземных заводов.

Немцы многие производства, работающие для фронта, в авральном порядке передислоцировали под землю. Многометровая защита из скал, подкрепленная мощью бетона, была надежнее любой маскировки. Плюс ко всему машина дезинформации работала на полную мощность. Возникали проблемы с определением важности объекта для бомбардировок. С избытком хватало и ложных целей, имитирующих оборонные производства. Проще и надежнее было бомбить крупные города. Хаос, паника и бессмысленные потери среди гражданского населения тоже хорошие союзники в войне против Германии.