Тени Богов. Искупление - Сергей Малицкий Страница 10

– Добивай! – сорвался на визг Кригер и сам стал тыкать мечом в хрипящие, истекающие кровью тела.

Когда все было кончено, капитан подхватил мешок с убитой лошади и пересел на лошадь с телом Лики, но ворота не открылись. Створки словно были соединены намертво. Вымазанные в крови стрелки налегали вчетвером на рычаг, цепи гудели, но ворота не поддавались.

– Какого демона? – разразился проклятиями Кригер, прыгающий у створок. – Раск подъехал к воротам, провел рукой между воротин, и стража легко сдвинула их! А я уже все пальцы сжег об этот знак!

– Папа, – приблизилась к отцу Гледа. – Ты помнишь слова Раска? «Стрикс лучше, но и серебро – хороший выбор». Диадема. Она все еще в твоей сумке?

Торн оглянулся, увидел на противоположной стороне площади еще один отряд странно упорядоченных безумцев с окровавленными клинками, сунул руку в сумку, достал диадему, мгновение вглядывался в нее, потом бросил ее Кригеру.

– Проведи между створок вот этим.

Ворота стали распахиваться сразу. Гул колокола на городской ратуше продолжал оповещать окрестности об ужасной беде. Облака накрывали город густой пеленой.

«Неси не то, что можешь поднять,

а то, что можешь нести».

Трижды пришедший

Книга пророчеств

Защищенный крепостными стенами и горными неудобьями приграничный городок Водан обычно пребывал в дремоте и просыпался только в случае войны или в дни равноденствия, отводимые для народного веселья. Фризы любили празднества; расставляли чередой памятные даты, по малейшему поводу устраивали торжества, бахвалились победами в забытых войнах и заучивали имена героев древних битв, переписывая и правя ветхие манускрипты. Но дважды в год и с особым усердием они отдавали должное богам и врагам, славя и ублажая первых и подвергая пыткам вторых. И в жажде веселья и крови, которая охватывала едва ли не каждого фриза, городок Водан ничем не выделялся среди прочих селений великой державы, чье величие не требовало подтверждения, но неизменно пыталось получить его, возводя эшафоты и забивая в древние стены пыточные костыли.

Окрестности Водана считались во Фризе глухой провинцией и забытым богами краем, но именно здесь располагалось начало Геллского тоннеля, великого фризского пути на юг, по которому северные полки век от века маршировали на усмирение коварных геллов, а то и обнаглевших от сытости берканцев. И хотя земли на противоположном конце тоннеля принадлежала горцам, воданцы знали – едва застучат в тоннеле фризские стальные колеса, разбегутся геллы прочь, попрячутся в норах и родовых башнях. Так что пусть пока хорохорятся за горными хребтами, всего лишь весеннее празднество приходит в Водан, хотя и о войне разговоры нет-нет, да расползаются по кабакам. Да что разговоры; держава без очередной победы, что силач без хорошей драки. Надо же и размять мускулы, да и славы много не бывает. Главное в другом – история Фризы учит, что все и всегда начинается в Водане. Ну, разве что кроме не столь давней, но победоносной войны с Бальдаром.

Неизвестно, думал ли об этом бургомистр Водана барон Стим, седой ветеран той самой бальдарской войны, но именно теперь ему было не до раздумий. Почетный караул, который он выстраивал на воданской площади, больше напоминал сборище обозных прихвостней, пусть даже все бляхи и пряжки на парадных доспехах караульных были начищены до блеска. Трубачи над главными воротами выдували из сияющих труб невнятный хрип, а только что заметенный мусор налетевший ветер не просто разбрасывал по площади, а взвивал столбиками смерчей. Старшина караула давно сорвал голос и теперь только взмахивал руками, косясь на небо и надеясь на спасительный дождь, а копящиеся на площади зеваки никак не хотели умещаться в огородках у дома бургомистра и ратуши.

Лишь двое не участвовали в весеннем помешательстве, пусть даже один из них неотступно следовал за бароном, а другой, стоя на крепостной стене, зорко оглядывал окрестности. Жизнь барона Стима охраняли сыновья Клана Теней. Эйконцы не были в диковинку ни в Водане, ни в других городах Фризы, всякий влиятельный вельможа мечтал заполучить в собственную охрану разукрашенного татуировками иноземного воина, но вряд ли хоть кто-то из фризов не задерживал на них взгляд, столкнувшись со зловещими телохранителями в городе или где-нибудь в дальней дороге. Конечно, о настоящем столкновении и речи не могло идти; по слухам воины из Клана Теней были подобны смертельному ветру, что овевает и убивает каждого, кто пытается встать у него на пути. Стоил этот ветер немало, поэтому позволить его себе могли только важные сановники или самые богатые купцы, чьи караваны заходили в опасный Вандилский лес, не менее опасную Мертвую степь или отваживались путешествовать по Долине милости. Зато еще никто и никогда не пожалел о том, что немалое количество золотых монет ежегодно отправлял на далекий остров Теней, где во мраке неизвестности пребывали соплеменники удивительных воинов. Хотя, за барона Стима – правителя приграничного города – платила казна.

Двое эйконцев успели примелькаться в крохотном городке, и все-таки привыкнуть к ним было невозможно; ни к их странноватой, свободной одежде, ни к разной длины мечам, висевшим на их поясах, ни к узлам, которыми они стягивали на затылках длинные черные волосы. И уж тем более к угрожающим татуировкам-шрамам, что оплетали их тела, начиная от скул и запястий, хотя вряд ли кто точно знал, встречаются ли эти узоры на их коже или нет. Впрочем, к линиям, вырезанным по живому, привыкнуть было вообще невозможно, пусть даже жертвы предстоящего празднества подвергались чему-то подобному ежегодно. Но самым удивительным было то, что из-за нанесенных на их тела угрожающих узоров эйконцы не обращались в увенчанных шрамами горемык. Поговаривали, что они вообще не чувствуют боли и не знают, что такое радость или печаль, скука или азарт. Некоторые даже утверждали, что именно ужасными узорами и скрытыми в них магическими камнями эйконцы полнят собственную доблесть, но доподлинно об этом никому не было известно. Во Фризе эти воины появлялись уже в узорах.

Ло Фенг, воин покоя, пожалуй, единственный сын Клана Теней за его пределами столь высокого ранга, стоял на стене у надвратной башни. Воин мужества, Чжан Тао, который был старше Ло Фенга, но не достиг ранга покоя, держался возле барона Стима, а Ло Фенг словно присматривал за всем городом. Ловил на лицо прохладный весенний ветер, чувствовал тепло невидимого в облаках солнца, сползающий с вершин и Бальдарских, и Серебряных гор холод, любовался предгорьями, укутавшимися по случаю начала весны в зеленый бархат молодой травы. Однажды, когда воин покоя окунется в покой с головой, он выйдет из крохотной хижины в родной деревне на острове Теней, и точно так же будет ловить лицом жар и холод, и отмечать взглядом красоту сада, возделанного собственными руками. Правда, вряд ли он будет видеть при этом темно-серые, почти черные бастионы и стены воданской крепости, красные черепичные крыши, деревеньки, раскиданные по склонам ущелья, огромную даже издали арку Геллского тоннеля и ревущий в Серебряном ущелье Уруз, который кричит словно новорожденный ребенок, но уже через десяток лиг успокаивается и бежит, принимая в себя притоки, полноводной рекой к Фризскому морю, то сходясь, то расходясь с Гординским трактом. Если, конечно, эйконец вообще доживет до старости и увидит хоть что-то.