Благие пути - Ена Вольховская Страница 11

—Будто моя готовность что-то изменит,— поежилась Илинея.— Думаю, местный рынок скоро начнет работу. Я закуплю все необходимое, а ты займись своими ранами.

Рида несколько раз мелко кивнула и захлопнула топку. Девушки быстро прикинули, что им может понадобиться, чего из этого не хватает и на чем можно сэкономить, и, набросав весьма скромный список, разошлись. Колдунья резво выскочила на улицу, брезгливо обходя грязные лужи, а Рида, поприветствовав проснувшуюся хозяйку дома, отправилась в ванную комнату менять повязку. Она сняла бинты и в мутное зеркало, представлявшее из себя отполированный медный круг, попыталась рассмотреть состояние ран. Те затягивались, но предоставленного времени им явно не хватило. Большие нагрузки могут все испортить. Продезинфицировав края, девушка с горем пополам затянула на себе слой свежих бинтов и накинула поверх рубашку, уже успевшую пропахнуть потом и землей. Подхватив использованную материю, она отправилась на кухню, чтобы закинуть ее в разгоревшееся пламя.

—Те самые раны от министра?— задумчиво произнесла старуха, которую Рида даже не заметила.

Рида незаметно вздрогнула, а после невозмутимо закинула бинты в печь.

—От одного из его подчиненных,— холодно бросила девушка и уже хотела уйти, когда Маргарет задала следующий вопрос:

—И стоило оно того?

—Реймонд лишился властных полномочий, части приверженцев, а, значит, и возможностей вести масштабные компании с массовыми смертями. Если в спрашиваете, сделали бы мы то же самое, зная то, что знаем сейчас, мой ответ — да,— Рида говорила чуть хриплым голосом, будто в горле пересохло, а холодный взгляд смотрел куда-то мимо собеседницы.— Хотя план бы подрихтовали…

—Оу!— внезапно, словно озарение накатило на нее, протянула женщина.— Я поняла! Милая, я не осуждаю вас! Более того, будь Холмы тем, чем они были полгода-год назад, я бы даже благодарила бы вас! Вы напоминаете мне меня, когда все только началось.

—Что началось?— устало спросила Рида, понимая, что разговора не избежать.

—Лоранские Холмы были всего лишь рабочим поселением, основанным семьей мой ныне почившей хозяйки. Здесь работники проводили время между недельными сменами на заводе неподалеку. Один из самых первых оружейных заводов, к слову,— с толикой гордости произнесла Маргарет, перемешивая мед в чашке с чаем.

—Первый завод? Сколько вам лет?— недоверчиво покосилась на старуху Рида. Женщина, очевидно, немолода, но такие заводы стали строить не тридцать и не сорок лет назад.

—Больше, чем многие могут себе позволить!— самодовольно улыбнулась Маргарет и продолжила: — Родители отдали эту землю и завод под надзор Леди, а уже она назначила меня в качестве инженерки. Работа на подпольном заводе…— женщина скривила изрезанное морщинами лицо.— Но даже это было лучше, чем заниматься лизоблюдством сутки напролет до скончания дней!— презрительно фыркнула она.— А потом разразилась война. Все историки будут отрицать это, все маги будут фыркать и открещиваться, но именно Савиньи, древний аристократический род, вооружал людей, давал им кров, ресурсы и знания, чтобы те свергли Мэтримониум и перевернули все с ног на голову. Или наоборот. Тут как посмотреть,— усмехнулась она, а Рида села напротив, готовая слушать значительно больше запланированного. Ее вопрос явно пробудил у Маргарет воспоминания о «былом величии».

—Это все замечательно, но связи с Реймондом я все еще не вижу,— Рида склонила голову набок.

—Она появится чуть позже,— отмахнулась Маргарет.— Уже после войны. Многие были ослеплены успехом. Мы получили то, чего у нас никогда не было на этой земле. Свободу, право выбирать. Никто даже не обратил внимания, что в корне мало что изменилось. Главенствующие посты по-прежнему занимали маги древних родов. Крыша над головой, еда и одежда стали просто выдаваться в денежном эквиваленте. Лишь бараки, в которых мы жили, стали принадлежать нам. На тот момент это был невероятный скачок. Но с того момента уже прошло тридцать лет, а суть так и не поменялась,— она со вздохом пригубила содержимое кружки.— Таких, как вы двое, единицы, девочка моя. Для магов в целом мы чуть больше, чем скот, и тех, кто недоволен своим положением…— она многозначительно посмотрела на Риду, и та невольно схватилась за поврежденный бок.— Они отказываются понять простую истину: от того, что вещь стала незаконной, она не исчезла. Проблема в головах. Пока маги считают себя выше, лучше, достойнее даже в каких-то мелочах — торговля людьми будет процветать. Пока люди ненавидят, боятся и не понимают — маги будут пропадать в «кварталах невольников». У сотен это просто мысли в головах, проявляющиеся лишь в быту. Общий культурный след. Но у единиц этот след приобретает гротескные очертания. Можно отлавливать этих единиц, наказывать… Да вот только за что? За чрезмерность? Ведь в головах это чуть больше, чем нормально. Ведь окружение может это оправдать, потому что в самой сути, на уровне общей культуры, они согласны. И самая большая глупость — надеяться, что это можно быстро разрешить. Что протесты, законы или даже военные действия способны все в одночасье изменить,— в словах женщины послышалась непередаваема горечь.— Нет, я не говорю, что это не имеет смысла. Это важно, это нужно. Именно этим я и решила заняться, поняв, что полученного мне мало. Многие из тех, кто работал со мной согласились. Мы и так были свободнее других людей. Эта война не дала нам почти ничего. И мы решились не прекращать. Вылазки, диверсии. Мы стали своеобразной народной дружиной, пресекавшей все, что могло навредить людям, а после к нам стали стекаться слабые маги и ищейки.

Но мы ждали и ждем слишком масштабного эффекта. Которого не будет. Потому что плохие законы лишь следствие. Причина — дерьмо в голове. И вымывать его оттуда нужно долго и основательно. Я пережила войну, я вижу, что все меняется. Медленно, со скрипом. Так отчаянно все держатся за эту гнилую гадость, которую они привыкли звать устоями, но меняется. Однако я не увижу мир, очищенный от этого бреда. И вы не увидите, и ещё множество поколений. Но если все бросить, этот мир не увидит никто.

Маргарет на пару мгновений затихла, глядя куда-то сквозь собеседницу, словно бы забыла, о чем только что говорила. Молчание казалось затянувшимся, а взгляд старухи столь пристальным, что Рида невольно обернулась, чтобы посмотреть себе за спину, хотя, ожидаемо, ничего не увидела. Девушка неловко замялась и уже хотела извиниться и уйти, когда Маргарет, как ни в чем не бывало, продолжила:

—У нас много последователей по всей стране, но мы были и есть всего лишь неорганизованная кучка недовольных. Мне тяжело признавать, но мы давно утратили всякое влияние на этих землях. Последние годы нам не везло. Лоранские Холмы разваливаются на глазах. Я доживаю, а вместе со мной доживает и это поселение. Люди устали, люди вымотаны, люди преданы и не знают, что делать. А когда мы не знаем, что делать и как дальше жить, мы начинаем сосредотачиваться на быте, на мысли о том, чтобы просто прожить очередной день. И тут на сцену выходите вы,— старуха хитро, но с теплотой улыбнулась.— Такие же, как мы, когда начинали. Чуть наивные, не имеющие ничего, кроме жажды справедливости, и… побеждаете! Едва ли вы это осознаете до конца, но это так. Кому-то вы напомните о поражениях, но многим вы даете надежду. Они не одни такие. Проблему видят не только они, а, значит, она точно существует. Для людей так важно бывает, чтобы кто-то подтвердил то, во что они верят.