Кондотьер - Макс Мах Страница 11

Замечательный вопрос, однако ответа на него у Натали не оказалось. Она лишь знала, что, если однажды все-таки убьет Кошмарского, случится это не здесь, не сейчас и не при Генрихе.

* * *

Вечер оказался насыщенным. Прежде всего, Генриха ожидали две запланированные встречи – легальная, то есть такая, которую он готов был показать и Наталье, и «всем остальным», и еще одна – не для посторонних глаз. Однако, чтобы попасть в нужное время в нужное место, пришлось немало поколесить по городу, появившись между делом в трех-четырех совершенно не относящихся к делу местах. И вот в одном из таких мест, в серебряной лавке на Зверинской улице – близ Татарской слободы – случилась еще одна, третья, никоим образом не запланированная встреча, неоднозначная сама по себе и имевшая к тому же весьма неожиданное продолжение.

В шестом часу вечера Генрих и Наталья вошли в серебряную лавку Ройзмана. Несколько посетителей рассматривали выставленные в витринах часы и украшения, столовое серебро, подсвечники и портсигары, но Генриха заинтересовали фляжки, великое разнообразие которых обнаружилось в пирамидальной витрине слева от входа. Там были представлены практически все основные размеры, принятые в мире для подобного рода вещиц, и все основные производители. Впрочем, Генриху достаточно оказалось и одной. Он сразу заметил голландской работы фляжку на одиннадцать с половиной унций, обшитую мягкой коричневой кожей и имеющую удобную крышечку – колпачок на один глоток.

– Покажите, пожалуйста, вон ту фляжку! – попросил он приказчика.

– Сию минуту! Между прочим, весьма удачный выбор, сударь! Весьма! Фирма «Ди Хессе и сыновья», девятьсот шестидесятая проба, вместимость – триста пятьдесят граммов…

– Генрих?!

– Мне сказать, что ты обозналась? – спросил он, увидев перед собой Елизавету. Время всегда возьмет свое, взяло и на этот раз. Уже не девочка, разумеется, но узнать все еще можно.

– Зачем? – грустно улыбнулась Елизавета. – Ты же знаешь, я на тебя доносить не стану.

– Та Елизавета, которую я помню, не стала бы.

– Нынешняя – тем более. Но ты не один, представишь?

– Прошу прощения! Познакомься, Лиза, это Наташа, моя… – Он не успел закончить фразу, его опередила Наталья.

– Подруга, – уточнила она, отметив интонацией подтекст.

– Вот именно! Наталья Викторовна Цельге – моя подруга. – Генрих решил не реагировать на «мелкие безобразия» и продолжал говорить как ни в чем не бывало. – Наташа, разреши представить тебе мою кузину Елизавету Дмитриевну…

– Ростовцева, – улыбнулась Елизавета. – Теперь я Ростовцева.

Дом Ростовцевых был когда-то загородной усадьбой, таким, собственно, и остался. Крестовский остров, угол Вязовой и Петроградской. Вокруг скверы да парки, и двухэтажный массивный дом с двумя крыльями в ограде чугунного литья, с просторной подъездной аллеей и собственным парком, небольшим, но устроенным, засаженным в основном вязами, дубами и липами.

– Извините, Генрих, – спросила Натали, останавливая «Кокер» на импровизированной парковке у западного крыла, – вы вполне уверены в том, что делаете? Я к тому, что не совсем понимаю ваши мотивы. То вы в анонима изволите играть, а-ля таинственный незнакомец. То в гости к родственникам едете, в неизвестное вам и незнакомое общество. Каково!

– Не понимаете? – Генрих был задумчив, если не сказать хмур. – Вот и славно! Те, кто за мной наблюдают, они ведь тоже ничего не понимают, и это их нервирует.

– А не боитесь осложнений?

– Волков бояться, в лес не ходить.

– Стало быть, лес? – Натали приняла руку Генриха, хотя по-настоящему на нее не опиралась, памятуя о сломанных ребрах полковника.

– Самое подходящее место для тамбовских волков, нет?

– А вы памятливый, даже когда пьяный.

– Вы не поверите, Наташа, но, когда пьяный, я много лучше все понимаю и запоминаю тоже. Таковы особенности моей физиологии.

– А как вы себя чувствуете рядом с женщиной, которая выше вас на целую голову?

Зачем она об этом спросила?

«Вот дура!»

– Вопрос неверный, – усмехнулся в ответ Генрих. – Правильный вопрос: как чувствует себя женщина рядом с мужчиной, который на тридцать лет ее старше?

«Сукин сын!» – Но не устраивать же сцену!

– Комфортно! – ответила она спокойно, почти легкомысленно, но, к своему удивлению, обнаружила, что все не так просто. И даже еще хуже.

– Взаимно.

Они как раз вошли в дом, где, по словам Елизаветы, предполагалась этим вечером скромная вечеринка. Было около девяти, и основная масса гостей уже собралась. Судя по их количеству, вечеринка, и в самом деле, планировалась скромная. Для определенных кругов, разумеется. Для тех самых людей, которые живут в собственных особняках, загородных домах и дворцах, то есть там, где полторы сотни гостей не выглядят забившей все свободное от мебели пространство толпой.

– Добрый вечер, Лиза!

Их никто никому не представлял. И, разумеется, новые времена – новые порядки. Частная вечеринка – по, бог весть, какому поводу – не предполагала присутствия мажордома, выкликающего имена и титулы вновь прибывших. Вошли никем не замеченные, подхватили по бокалу шампанского с подноса лавировавшего среди гостей официанта, прошлись между распавшимися на пары и группы хорошо одетыми мужчинами и женщинами и встретили хозяйку дома, спускавшуюся как раз со второго этажа.

– Рада, что пришли! Генрих! Натали! Пойдемте, я познакомлю вас с мужем!

– А стоит ли? – Генрих не отказывался, он сомневался.

– Генрих, моему Ивану интересны только тяжелые аэропланы, биржевые котировки и призовые кобылы, – двусмысленная усмешка не без иронии к самой себе и своим словам. – Ты просто мой родственник. Сомневаюсь, что он помнит в лицо хотя бы одного из них. Ну, кроме, маменьки и дядюшки Николая Никифоровича. Пойдемте!

– Что ж…

– У вас отменный вкус, – шепнула женщина Натали, когда они проходили мимо бильярдной.

– Вы имеете в виду… – но Елизавета не дала ей даже вопроса задать.

– О, да, милая! Вы одеты с большим вкусом, но я не о тряпках. Я о мужчине!

Натали непроизвольно обернулась на отставшего на несколько шагов Генриха, и их взгляды встретились.

«Черт!» – она отвернулась, но только за тем, чтобы увидеть в зеркале свое отражение.

Этот наряд она подобрала почти мгновенно, ухватив взглядом замечательное сочетание цветов, едва войдя в бутик Карлотты Бьяджи на втором этаже галереи Большого пассажа. Просто игра света, гармония цвета и тона, мозаика, сложившаяся в заполненном золотистым сиянием пространстве магазина. Рыжие сапоги из иберийской замши, шерстяная юбка в цветах поздней осени, длинный лайковый жакет в тон сапогам, салатного цвета шелковая блузка, пестрый – очень осенний по впечатлению – жилет с темно-бронзовыми пуговицами, золотой с оранжевым шейный платок и червонного золота с темно-коричневым шитьем головной платок, полностью скрывающий волосы и меняющий почти до неузнаваемости черты лица. И, наконец, очки и шляпа. Образ получился ровно таким, какой пригрезился накануне, когда Генрих рассуждал под водочку о красивых и опасных женщинах.