Дилижансом, дирижаблем - Степан Кулик Страница 13

– Вашбродь, дозвольте?

Денщик стоял в дверях, сияя, как медный таз и оттирая спиной кого-то наружу.

– Чего тебе?

– Так это… вспороли брюхо рыбине, ваше сиятельство… – отозвался через голову Сеньки забойщик Кондратий. – Только, пока вы это… трапезничали, ждали… Не смели это… аппетиту портить…

– Неужто, нашли что-то? – шагнул к ним Александр.

Денщик неохотно посторонился, видимо, парню хотелось единолично вручить находку офицеру. Но когда бородатый мужик, от которого даже на расстоянии разило рыбьей требухой, шагнул вперед, шустрая Дуняша ловко переняла у него из рук что-то непонятное, и прикрикнул:

– Ну, куда прешь, орясина? Совсем ум потерял? Ты еще со скотобойни своей вот так в усадьбу влезь. Ступай во двор!.. Не то сей миг управляющего кликну. А уж Тимофей Силыч тебе задаст! Порядка не знаешь?

– Прощения это… просим, барин… – мужик тяжело вздохнул и попятился. Видимо, рассчитывал получить награду за находку.

– Не кручинься, Кондратий… – усмехнулся князь все еще пребывая в хорошем настроении. – Если порадовал, Дуняша тебе гривенник вынесет. Жди…

– Премного благодарен, барин… – воспрянул тот. Еще раз поклонился и исчез с виду.

– Показывай, чего там нашли?… – Александр выжидающе посмотрел на горничную.

Дуняша пожала округлыми плечиками, пододвинула к себе опустевший поднос, застелила его салфеткой и только потом выложила рыбацкую находку. Было заметно, что девушка охотно сперва отмыла бы ее и вытерла насухо, прежде чем подавать барину, но князь самовольства не терпел даже в мелочах. Сказал: «Показывай», – значит, хоть подол задирай, а мудрить нечего.

Странный, матово поблескивающий предмет ничего не напоминал ни Сеньке, ни Дуняше. Разве что махонькую аптечную бутылочку для сердечных капель, что покойная матушка-княгиня пользовала. Зато Александр сразу понял, что лежит перед ним на столе.

Химию в кадетском корпусе юный князь не особо жаловал, считая что будущему гвардейскому офицеру глубокие познания в этой дисциплине ни к чему, но и на лекциях прилежно не спал. Так что пробирку из особо прочного термостойкого стекла узнал сразу. Как и то, что она плотно заткнута и залита сургучом, а внутри белеется нечто-то похожее на клочок бумаги.

– Занятно, – Александр аккуратно очистил ножом стекло от прилипшей к нему слизи и сургуча. – Раньше призыв о помощи, терпящие бедствие мореплаватели, все больше в бутылки из под коньяка или водки вкладывали. А нынче – в посуду для химических реакций?

Потом обмотал пробирку салфеткой, сжал в кулаке, а щипчиками для льда ухватил за пробку. Аккуратно провернул и откупорил. Наклонил пробирку, и на столешницу выскользнул сложенный в несколько раз лист бумаги блокнотного формата.

Князь осторожно развернул его и разгладил.

– И о чем же нам пишут с подводных глубин? – пробормотал негромко.

«Не знаю где я и как здесь очутился… – почерк, написавшего эти строки, указывал на человека привычного к эпистолярным занятиям и большой учености. Только они и врачи умудряются так безбожно карябать обычные буквы, словно издеваясь над каллиграфией. – В ночь с 11 на 12 июня 1903 года я находился у себя в лаборатории, в своем доме, что на улице Жуковского и готовился к эксперименту, положительный результат которого мог сделать переворот в современной науке. Но, как только на обмотки генератора было подано напряжение… (несколько слов жирно вымарано)…

Очнулся я уже здесь. На острове… Уничтожил ли эксперимент известный мне мир или перебросил только меня в иное измерение? Я не астроном и могу лишь приблизительно сказать, что звезды соответствуют южным широтам России. А так же, я совершенно потерялся во времени… (снова вымарано)

Этот листок бумаги, карандаш и пробирка – единственное, что нашлось в карманах халата. Вверяю свою судьбу Господу Богу и этому письму. А так же прилагаю на обороте чертеж моего изобретения. Может, хоть оно не пропадет безвестно, подобно автору…»

Страничка закончилась. И на последней полоске чистой бумаги можно было разобрать лишь несколько слогов: «Мих…… айлов……липпов».

На обороте четкими, ровными линиями была вычерчена какая-то сложная схема. Поручику броневозных войск полагается разбираться в чертежах не хуже инженера-конструктора и читать карты, но в данном случае Александр ничего не смог понять. Значки, коими был испещрен листок ни о чем офицеру не говорили. Совершенно иная кодировка. Даже не халифатская. Завитушки потенциального противника князь тоже умел читать.

– М-да, загадка… – князь пошевелил в воздухе пальцами и, досконально знающий привычки своего офицера, Сенька тут же наполнил рюмку и вложил ее в руку хозяина.

Александр выпил дорогой армянский коньяк залпом, как водку и даже рукавом занюхал.

– Прими, Господи, душу раба твоего Мих… Михи. Вот ведь, как судьба иной раз заворачивает… И у себя дома сгинул человек, и у нас пропал бесследно. Хотел бы я помочь, так не властен. Более сотни лет с той поры миновало…

Молодой князь вздохнул от расстройства чувств и снова пошевелил пальцами.

– Дуняша, закажи отцу Дионисию поминальную службу по ходоку безвестному, Михой себя именовавшем… Ну, да он сам знает, чего и как, а Господь разберется. В этом, раб божий Миха, не сомневайся, – Александр перекрестился и поглядел в окно, туда где из усадьбы виднелось слияние неба и плеса Дуная. – Отправлю я твой чертеж куда следует. И если есть в нем искра божья, то послужит он еще на благо Российской Империи. Не в твоем, так в нашем мире.

Как не упрашивал механик разрешить ему сесть за руль, управлять самобеглой коляской князь изволил сам. Кататься на заднем сидении, мирно попыхивающего отработанным паром, кабриолета приятно когда ты слегка подшофе и в обнимку с веселой барышней. Тогда извозчик весьма кстати. А отдавать возможность управлять техникой механику, сидя рядом – все равно, что позволить своей девушке весь вечер танцевать с другим. Увольте. Вуаяризмом отдает, однако…

Паромобиль, конечно, не лошадь, и как не старайся, того слияния, что с живым существом никогда не возникает, зато скорость в разы выше. А вместе с ней и ощущение свободы… полета. Горячий ветер взъерошивает волосы, свистит в ушах, бьет в лицо упругой волной, вздымает горбом на спине рубашку… И кажется нет в целом мире никого, ни единого живого существа. Только небо, степь и Ты!

Вот только идиллия не бесконечна. Увы, даже в Бессарабии нынче не так безлюдно, как порою хотелось бы. Не те времена. Третье тысячелетие от Рождества Христова на календарях. Нет, нет, да и пронесется встречная машина. В которой, водитель, вполне возможно таким же недобрым словом поминает князя. И в первую очередь тучу пыли, которую вздымают колеса паромобиля…