Дилижансом, дирижаблем - Степан Кулик Страница 14

– О, а это еще что за «здрасьте»?

Увидев у развилки пяток верховых, князь сбросил скорость. Чего зря животину пугать… А там и всадники замахали руками, подавая знаки остановиться. Судя по масти коней, белых рубахах, цвету лампас на штанах и околыша на фуражке – разъезд из расквартированного неподалеку Измаила 217-го казачьего полка.

– Здравия желаем, ваше сиятельство! – отсалютовал князю молодой, румянощекий приказный.

– Здорово, братцы, – улыбнулся Александр. – Чего это вас на большую дорогу занесло? Жалования не хватает?

Казаки вежливо хохотнули немудреной шутке.

– Никак нет, вашбродь, – доложил приказный. – Из заставы сообщили семафором, что ночью большой отряд басурман прошел на нашу сторону. Вот господин полковник и распорядился приглядеть… Что бы, значит, никаких… этих самых… эксцессов. Если контрабандисты балуют, тогда это нас не касаемо. Пусть доблестная таможня чешется. Но, если вражина чего худое удумал. Так мы, стало быть, начеку.

– Умно. А машины зачем останавливаете? Думаете, халифатские лазутчики с тарпанов на паромобили пересели?

– Никак нет, вашбродь, – приказный даже не улыбнулся. – Я машину узнал и решил предупредить. Вы же с именин, небось ночью возвращаться будете. Один… Так что наган лучше рядом, на сиденье положить.

– Дельный совет. Спасибо, братец… – полицейскому чину князь не задумываясь сунул бы двугривенный, но с казаком так нельзя, может обидеться. – Авось, сочтемся.

– Гора с горой, ваше сиятельство… – отсалютовал тот. – Счастливого пути.

– И вам не упариться…

Приказный, красуясь перед князем, словно в цирке, поднял коня на дыбы, пританцовывая развернул на месте, взмахнул нагайкой и послал длинным прыжком вперед. Весь разъезд тут же сорвался с места и с гиканьем и свистом понесся в степь. Только подковы засверкали…

…Ворота во двор трехэтажного особняка Долгопятовых, традиционно и провинциально хранившего старинный стиль ампир, украшали огромные разноцветные надувные шары всевозможных форм и расцветок. От копий укрывших себя бессмертной славой воздушных крейсеров «Ослябя» и «Пересвет», до несколько легкомысленных стрекоз и даже фривольных сердечек. Видимо, к убранству территории приложил старания не только дворецкий, но и дочь виновника торжества.

Остановив паромобиль на площадке возле фонтана, Александр несколько секунд с удовольствием вдыхал насыщенный влагой воздух, любуясь причудливой игрой солнечных бликов на переплетении струй. И как велит обычай, бросил в чашу серебряный рубль. Чтоб в доме, значит, добро не переводилось, ну и ему чтоб рады были еще не единожды. Суеверие, конечно. На самом деле деньги исчезали в карманах дворовых слуг, но как сказано у Экклезиасте – что не нами заведено, не нам и рушить.

К именинам хозяина дома старинный фонтан модернизировали, и сейчас внутренняя часть его неспешно вращалась, периодически меняя высоту и пышность выплеска воды…

Бросив ключи от экипажа ливрейному лакею, князь взял с сидения продолговатый предмет, завернутый в белый бархат и аккуратно перевязанный «владимирской» лентой. С пустыми руками заявиться на именины не полагалось, и князь решил преподнести Павлу Дормидонтовичу один из пары дамасских клинков из собственной коллекции.

Во-первых, – этим он как бы намекал, что готов связать историю рода князей Катакази с семьей Долгопятовых. А во-вторых, – просто сделать приятное хорошему человеку. Как известно, военные всегда мечтают о чем-то цивильном, а партикулярные чины бредят оружием и звуками боевых сурм. Особенно, в преклонном возрасте.

– Ваше сиятельство, – старший лакей бросился к князю раньше, чем тот шагнул на ступени, ведущие на бельэтаж. – Прощения просим, вам завсегда рады и, если желаете, можете войти… только их высокоблагородие сейчас не в доме. Павел Дормидонтович в саду гуляют. Изволите пройти к ним или к хозяйке?

– В саду? – удивился князь. – Уже?

Обычно на открытый воздух гости перемещались из банкетного зала ближе к вечеру. Когда наступала пора посмотреть фейерверк, проветриться или… уединиться.

– Так точно-с, – угодливо поклонился лакей. – Павлу Дормидонтовичу уездное купечество преподнесло подарок, который никоим образом нельзя ввести в гостиную залу.

– Подарок… ввести?… – еще больше опешил Александр. – Что-то ты, любезный, слишком мудрено излагаешь. Попроще нельзя?

– Ой, да не слушайте вы его, милый князь! – нечто воздушное, в развевающихся белоснежных гипюровых кружевах изобразило непринужденный книксен, а потом еще с меньшей церемонией подхватило новоприбывшего гостя под руку. – Папеньке купцы лошадь подарили. Вот они ее в саду и осматривают.

– Мария! Как вы можете! Это же неприлично! – дородная гувернантка раскраснелась, словно из бани вышла. – Вот я вашей маменьке…

– Ой, бросьте, Аглая Ильинична. Мы с Александром Данииловичем сто лет друг друга знаем… – отмахнулась девушка. – Сидор! Прими сверток у их сиятельства!

– Нет, нет… – остановил князь лакея. – Это подарок.

– Вот и замечательно! – девушка рассмеялась. – Пойдемте, в сад, я все вам покажу. Там папеньку и поздравите…

Александр даже слегка растерялся. Машеньку он видел на прошлое Рождество, и в памяти князя запечатлелся милый, угловатый подросток, только начинающий приятно округлятся в нужных местах. А где не надо – наоборот, затянутый, как гвардеец на императорском смотре, и такой же скованный. А сейчас перед ним вертелась цветущая барышня. По-прежнему чуточку курносая, в наивных золотистых кудряшках, но уже сознающая свою привлекательность и степень воздействия на мужчин, именно этим, неповторимым мгновением созревания.

И князю, если он всерьез настроился изменить холостяцкую судьбу, стоило поторопиться. Такая красавица в девках не засидится… Небось, уже от кавалеров отбоя нет.

– Помилосердствуйте, Машенька… Куда вы меня тащите?

– А пришли уже…

Девушка завернула за угол оранжереи и вывела князя на просторную площадку для бадминтона. На газоне оживленно переговаривалось несколько мужчин в парадных мундирах и костюмах, скорее всего обсуждая великолепного вороного жеребца, которого пара конюхов неспешно выводили перед ними по кругу.

Павел Дормидонтович оглянулся на голос дочери, увидел нового гостя и поспешил навстречу.

Надворный советник был невысок и несколько тучен, из-за чего весьма напоминал расхожую карикатуру на чиновника-мздоимца. Но, только внешне. По слухам, Долгопятов собственноручно забил до полусмерти какого-то проныру, попытавшегося всучить ему взятку. Лет двадцать тому… В это трудно было поверить, глядя в добродушное и радостно улыбающееся лицо. Впрочем, на то они и слухи, чтобы быль и небылицы в кучу смешивать.

– Александр Даниилович, рад вас видеть в нашем доме. Весьма польщен, – произнес исправник, первым протягивая руку.

– Благодарю вас, Павел Дормидонтович… Зная занятость моего отца, я взял на себя честь поздравить вас с именинами от всей семьи. Прошу принять… – князь протянул сверток. – От всей души…