Нильс - Андрей Валентинов Страница 17

В Рейх дорога заказана, но в Данию можно и съездить, особенно если есть повод. Шведские коллеги подготовили сообщение о предстоящем издании «Народной книги», а он увязался с ними, чтобы рассказать, как прожил свои последние годы позабытый всеми профессор Фридрих Раух. Выслушали с интересом, но вопросов не задавали, лишь поинтересовались, будут ли изданы его записки. Как ни крути, источник. Ad fontes! [17]

А вот доклад доктора Брандта заставил ученых мужей понервничать, ибо поистине учил он их, словно власть имеющий, а не как книжники и фарисеи, сорок лет скучавшие над пыльными фолиантами. Даром что не историк, юрист, зато заместитель президента института Аненербе. И прочих титулов хватает, причем начальник канцелярии Министерства внутренних дел еще не самый главный.

Тема доклада смешная — «Хроника Ура-Линда», давно разоблаченная фальсификация. Но доктора Брандта этим не смутить. Фальшивая хроника только повод, чтобы дать бой закоснелой во всех грехах академической науке. Довольно жить законом, данным бандой картавой! Клячу истории загоним! Правой, правой, правой!..

Коллеги решили не связываться, себе дороже. Доктору Фесту, напротив, стало интересно. Аненербе никто из настоящих специалистов всерьез не воспринимал. Может быть, зря? Психиатрия — тоже наука!

— Значит, ни внешняя, ни внутренняя критика источника вас не интересует, доктор Брандт?

— Это все выдумки двух евреев — Карла Маркса и Леопольда фон Ранке. Пора забыть о мелких приемах так называемой исторической критики. Критерий истины — верность арийскому духу.

Иоганн Фест восхитился. Самое время звать санитаров, но таковые форматом конференции не предусмотрены.

— Мелкие приемы? Пожалуй, вы правы, доктор Брандт. Подумаешь, история! Займитесь сразу законом всемирного тяготения. Удачи!

На этом и расстались. С тех пор минул год. Ничего не изменилось, Аненербе по-прежнему оставалась клубом маргиналов, пусть и на хорошем жаловании. Академическая наука выжила, чем явно был недоволен Генрих Гиммлер. С точки зрения одного из корреспондентов доктора Левеншельда эта ситуация точно отображала положение в Рейхе. Фюрер всячески покровительствовал СС, однако держал «черных» на прочном поводке. Сторожевых псов прикармливают, но не пускают в дом.

И вот теперь научные дискуссии кончились. Вспаханное поле под ногами, темное небо над головой, желтый огонь в глаза. И штандартенфюрер Рудольф Брандт, личный референт рейхсфюрера СС.

— Мы отменили закон всемирного тяготения, доктор Фест. Согласно арийской физике два тела притягиваются друг к другу только с разрешения соответствующего компетентного органа, в противном случае помянутые тела уничтожаются. Одно из следствий закона очевидно: на мои вопросы всегда следует отвечать «да». Иначе… Впрочем, вы сами все видели.

Луч фонаря, дрогнув, скользнул по земле, высвечивая лежавшее ничком мертвое тело. Руки раскинуты, пальцы утонули в грязи…

5

Вагон тряхнуло, но tovarisсh Дора Богарне и ухом не повела. Поклон, еще поклон… Реверанс…

— Спину держите ровно, маленькая мадемуазель. Пусть изгибаются танцовщицы кабаре. Придворный поклон — знак не унижения, а уважения к своему визави.

Соль сглотнула. Всякого ожидала, но придворные поклоны? Может быть, эта Богарне белогвардейская лазутчица? Как там пишет лучший советский поэт Сергей Михалков?

В глухую ночь, В холодный мрак Посланцем белых банд Переходил границу враг — Шпион и диверсант.

— Итак, для начала самое простое — реверанс. Напоминаю! Ногу отвести назад, касаясь пола кончиком носка, и, сгибая колени, выполнить полуприседание. Одновременно — наклон головы…

Он полз ужом на животе, Он раздвигал кусты, Он шел на ощупь в темноте И обошел посты.

— Сможете повторить, маленькая мадемуазель?

Дева Соланж улыбнулась.

— Нет. И, знаете, даже пытаться не стану.

Брови суровой спутницы поползли вверх.

— Вот как? И как же вы намереваетесь себя вести на приеме у августейшей особы?

— Ну… Могу спеть. В знак не унижения, а уважения к своему визави.

Нет, Михалков не нравится. Руже де Лиль не в пример лучше.

Вперед, сыны отчизны милой! Мгновенье славы настает. К нам тирания черной силой С кровавым знаменем идет.

Tovarisсh Дора Богарне, укоризненно покачав головой, присела на полку. Соль, празднуя маленькую, но все же победу, взметнула вверх правый кулак.

Rotfront!

* * *

Так и ехали. В Любляне стояли недолго. Ничего интересного там не нашлось, вокзал — и тот странный, словно в обычный жилой дом воткнули каланчу. И с газетами плохо, почти все на малопонятном сербском, из русских только эмигрантские, которые tovarisсh Богарне покупать запретила. Немецкие тоже имелись, но старые. Из заголовков в «Večernje novosti» удалось понять, что мировая война вроде бы не началась, а в Европе пока больше ничего не взрывали. И снова — никаких официальных заявлений. Невилл Чемберлен посетил курорт в Бате, Даладье встретился с лидерами профсоюзов, великий фюрер германской нации провел совещание по итогам выполнения четырехлетнего плана… Случившееся — всего лишь страшный сон перед рассветом.

Tovarisсh Дора Богарне тоже успокоилась, иначе бы не стала налегать на придворный этикет. Лучше бы шахматы у проводника попросила!

— Проявите сознательность, товарищ Ган! Нам действительно предстоит важная встреча, причем именно с августейшими особами. Дипломатия, ничего не поделаешь.

Соль помотала головой.

— Нет, не хочу! Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был дворянином? Только не говорите, что я сама графиня. В наших законах написано, что титулы — лишь дань традиции, память о Старой Земле, приставка к фамилии, не больше…

Спутница саркастически улыбнулась.

— …А волки всей статей вступили в общество вегетарианцев. Юная мадемуазель! Дворянство — сословие хищников, отбор шел веками и даже тысячелетиями. Можно провозглашать любые демократические максимы, но вы все равно знаете — именно знаете, мадемуазель! — что вилланы и плебс всего лишь трава под вашими башмачками. Насколько я помню, де Керси — потомки графов Тулузских, младшая ветвь? Когда Адам пахал, а Ева пряла, ваш предок уже сидел в своем замке и ждал, когда ему принесут оброк. И сам змей был у него на посылках… Помогите мне!

Совместными усилиями из-под полки был извлечен чемоданчик дорогой кожи, который Tovarisсh Богарне не посчитала нужным сдавать в багаж. Нырнув в его глубины, суровая спутница извлекла на свет божий внушительного вида книгу в яркой обложке.