Нильс - Андрей Валентинов Страница 18

— Хотите выглядеть на королевском приеме, как деревенская лошадь в гостиной? Ваше право, графиня! Но это вы обязаны знать.

На обложке — большой аляповатый герб с белым крестом посередине. Под ним — тяжелые черные буквы: «Савойский королевский дом», ниже такие же буквы, но поменьше поясняли: «К 200-летию Сардинско-Пьемонтского королевства».

— По-французски, так что поймете, — подбодрила tovarisсh Богарне.

— Королевство сардин, — вздохнула Соль, — королевство анчоусов, королевство миног. И герцогство креветок.

Под обложкой обнаружилась цветная фотография сердитого дедушки с пышными усами.

— Его величество весьма строг в вопросах этикета, — прокомментировала спутница. — Читайте, читайте!..

Оставалось покориться неизбежному, но Соль решила немного потянуть время. А вдруг опять ворвутся в купе с пистолетами наперевес? Все веселее!

— А почему — Савойский дом? Почему не в Белград?

Tovarisсh Богарне одобрительно кивнула.

— Ход мыслей у вас правильный, одобряю. Инстанция предпочла Савойский дом Карагеоргиевичам не только потому, что между СССР и Югославией нет дипломатических отношений. Савойский дом куда более надежен, Карагеоргиевичи, как ни крути, узурпаторы. Перерезать горло предшественнику на троне и выбросить труп его жены из окна — не лучшее начало правления. Савойцы все-таки рыцари, а не разбойники.

Соль попыталась осмыслить сказанное.

— Кажется, поняла. И с такими взглядами, ваше высочество, вы служите коммунистам?

Tovarisсh Дора Богарне решительно кивнула.

— Естественно! Коммунисты смогли сохранить империю. Уверена, очень скоро Россия вновь станет великой державой. Красная краска неизбежно осыплется, а самых бешеных санкюлотов Сталин уже перестрелял.

Дева Соланж, не найдя что ответить, уткнулась носом в историю Савойского дома.

* * *

Стучали колеса, в стекла били тяжелые капли дождя, Соль, скользя глазами по тексту, переворачивала страницы. Скука, скука! Чей-то дедушка зарезал чью-то бабушку, после чего был коронован пивной кружкой, потому что корону перехватили рыцари-разбойники… Только давно то было, все они уже умерли. Ее собственные приключения ничем не хуже, жаль, никому не расскажешь.

Крылатый Николас… Соль была рада нежданной встрече, хотя парень, конечно же, самый настоящий враг. Но… Как это выразилась tovarisсh Богарне? Все-таки рыцарь, а не разбойник. Остается надеяться, что он не забывает писать Герде. Сама бы написала… Нельзя! И адреса не знает, и НКВД за ухом дышит.

Все эти месяцы она честно просматривала спортивный раздел газет, что имелись в библиотеке. Про альпинистов писали немало, но Андреаса Хинтерштойсера не помянули ни разу. А в заметках и репортажах о Германии ничего не говорилось о докторе Гане. Порою Соль сама себя не понимала. Андреас, конечно же, ее парень, иначе и быть не может. Правда, они поссорились, но…. Все равно! Однако, доктор Ган… Он, к сожалению, уже очень взрослый, но умный, смелый — и понимает ее, как никто. Самой не разобраться, а помочь некому.

«Знаете, фройляйн Соль, я начал к вам привыкать. Не знаю, хорошо это или плохо», — сказал доктор Ган в день, когда они расстались. «И я не знаю, — ответила она. — Наверно, и хорошо, и плохо». Отто Гану тоже не написать, разве что по адресу «Рейх, Германское сопротивление, до востребования». И жив ли? Нет, жив, непременно жив!

И вдруг она поняла, что все ее мечты, надежды, друзья — и враги тоже! — здесь, на Старой Земле. Много лет дева Соланж мечтала увидеть Клеменцию, мечтает и теперь, но… Не хотелось, чтобы эвакуировали, словно зонд с необитаемой планеты! У нее здесь дела, много дел!.. К тому же дочь приора Жеана забирают не для того, чтобы спасти, точнее не только для этого. «Лично вы, как и все прочие участники предыдущей миссии, нужны вашим землякам в качестве искупительной жертвы». Неужели, правда? А как же отец?

Внезапно ей очень захотелось взлететь прямо в плачущее дождем небо, в тяжелые серые тучи, и дальше, дальше, прямиком в черный космос. Последнее убежище крылатых…

Перчаток майор Грандидье не носил, и сбитые костяшки были заметны сразу, причем на обеих руках. Анри Леконт невольно поежился. Такой может! Плечи под пальто ткань рвут, подбородком кокосовые орехи колоть можно.

Майор заметил его взгляд и многообещающе улыбнулся. Бывший учитель на всякий случай постарался отодвинуться подальше.

В дверцу постучали. Девочка с чердака прижалась носом к мокрому стеклу. Грандидье успокаивающе махнул рукой. Нос исчез.

— Переживает. В прошлый раз мы с одним парнем не договорились. Он, тоже, кстати, стихи писал.

Анри Леконт сглотнул.

— Разыгрываете?

Майор пожал тяжелыми плечами.

— Если верить одному австрийскому физику, ныне работающему на англичан, кошка в коробке может быть одновременно и живой и мертвой. Вы сейчас именно в таком положении, мсье Леконт. И не думайте, что я вас пугаю. Ну, разве что чуть-чуть.

Повернулся, надвинулся, дохнув табачным духом.

— А насколько «чуть» мы сейчас вместе с вами определим. Мсье Леконт! Не происходит ли с вами в последние дни чего-нибудь странного? Допустим, объявились давние знакомые, которые много лет знать вас не хотели. Или кто-то стал предлагать новую работу, причем очень настойчиво.

На этот раз он совершенно не удивился.

— Было. Вашу племянницу почему-то заинтересовали мои стихи, а вы, господин майор, очень настойчиво пытаетесь мне что-то предложить.

Грандидье беззвучно рассмеялся.

— Я мог бы показать свое удостоверение, чтобы вы отнеслись к нашей беседе серьезно, но вы, мсье Леконт, уверен, даже не знаете о существовании моей службы. Поступим иначе. Вы же не были в армии?

Бывший учитель невольно дернулся.

— Нет, но…. Я в университете учился! Отсрочка!..

— А после? Тогда как раз вышел новый закон, отменяющий льготы…

Анри отвернулся и стал смотреть в окно. Закон вышел, и отцу Инессы пришлось очень постараться.

— …Но это еще не поздно исправить. Точнее, я уже исправил, в портфеле распоряжение военного министра о призыве вас на действительную службу. Печать, подпись, номер — все на месте. Показать?

Бывший учитель заставил себя повернуть голову и взглянуть майору в глаза.

— Не надо, верю. Если бы у меня был сын, вы бы его похитили и стали пытать. Чего хотите?

Грандидье вновь безмятежно усмехнулся.

— Вы несколько преувеличиваете. Была бы сейчас война… Хочу же я следующего. Распоряжение министра так и останется у меня в портфеле, а вы совершенно добровольно и даже с энтузиазмом возьметесь за одну работу. Оплата вас устроит, кроме того возможны премиальные. Питание и жилье за наш счет, интересное общество обеспечим.