Аборигены галактики - Игорь Минаков Страница 20

Антаресец уставился на него в четыре глаза. Будто прицелился.

– Собственно, это службишка, не служба, – продолжал Лорд. – Служба, брат мой, впереди… Вся эта возня с Ботто и Хашараппой будет тебе хорошим прикрытием. Главным твоим заданием по-прежнему остается Аббат, но с небольшой корректировкой. Да, меня все еще интересует его подлинная роль в событиях шестьдесят восьмого года, но еще больше меня интересуют его связи с индейцами. С сегодняшнего дня я должен все знать о контактах Аббата с медеанцами – частота встреч с ними, продолжительность этих встреч и содержание их. Докладывать ежедневно! И не через информер, а лично мне, в этом вот кабинете.

– Да, шеф! – вновь единодушно отозвался Октавиан-Клавдий.

– Вот теперь можешь идти.

– Приятного аппетита, шеф! – невпопад пожелал Двуглавый и ретировался.

В который раз за этот бесконечно долгий день, давно уже переваливший за двадцать четвертый час, Лорд остался один. Он обхватил седую, плохо ухоженную голову костистыми ладонями, разглядывая свое отражение в полированной поверхности рабочего стола. Подумал о доме, где бывал реже, чем полагается отцу и мужу и где все было гораздо сложнее и запутаннее, нежели в самых хитросплетенных комбинациях тайной войны за благополучие человечества.

Семья – вот по-настоящему непроницаемое пятно.

На миг Сандро Лордкипанидзе стало невыразимо тоскливо, но только на миг. Служебный информер, столь же бессонный, как и глава Карантинного Комитета, открыл новое сообщение: «Срочно. Тема «Конкиста». Пакет изучил. Завтра доложу свои соображения. Корунд».

Лорд взглянул на часы. Подумал и отстучал на виртуальной клавиатуре: «Сегодня. В 13.00. Пард.», и задумчиво уставился в неспешно светлеющее окно.

Кофе сегодня отчего-то показался безвкусным. Марина не поленилась, встала, подошла к встроенному в стену шкафчику, взяла банку. «Арабика». Все верно, она ничего не перепутала, машинально готовя напиток. Тогда в чем причина?

Она знала, в чем, хоть признаваться себе не хотелось. Возраст. Нет, с вкусовыми рецепторами ничего не случилось, они работают так же, как и десять, и двадцать, и сорок лет назад. Зрение, слух, обоняние, осязание по-прежнему остры, но былой яркости ощущений нет. Новизны нет. Позавчера Марине Валевской исполнилось шестьдесят.

Разумеется, это далеко не старость, даже не преддверие старости – не в пятнадцатом веке, слава богу, живем. И не в двадцатом. Шестьдесят лет – вершина жизни. Вернее, чуть дальше вершины: по статистике, средний возраст для женщин – девяносто восемь лет. Но в этом «чуть» все дело. Потому как означает оно, что ты уже начала спуск. Все самое значимое в твоей жизни уже случилось – любовь, дети, работа, которой отдаешь душу. Да, впереди, несомненно, ждет много хорошего, важного, интересного и прочая, прочая, прочая. Но окажется ли оно лучше, важнее и интереснее того, что уже довелось испытать? Нет.

Четыре года назад она не была так категорична. Но четыре года назад был жив Георгий. А значит, в ее жизни еще не случилось самого страшного, что может случиться в жизни женщины. Теперь и это – было, она и это пережила, приняла в себя. Теперь она знает все, что может ждать ее впереди. Сколько там осталось? Около сорока? Эти годы тоже надо чем-то занять. А если еще раз родить? Девочку!

Марина улыбнулась такой мысли. Физически это было возможно. Эмоционально – нет.

Она сунула чашечку с почти нетронутым кофе в посудомойку, вернулась к себе в комнату. Села в кресло субэл-имиджмейкера, активировала создание образца. Тут же напротив нее возникло голографическое изображение. Марина придирчиво осмотрела себя, повертев в разные стороны. Что мы наденем? Лучший вариант для поездки на противоположный конец планеты – разумеется, брючный костюм.

Для начала она одела себя в бежевый, с длинными прямыми брюками и приталенным пиджаком. Подумала и перекрасила в серый. Тут же скривилась недовольно, заменила на оливковый, затем – на аквамариновый. Вернула оливковый, полюбовалась, закрепила. Чуть-чуть расклешила брюки, укоротила пиджак. Добавила белую блузку. Пять минут выбирала оттенок и размер жемчужин для ожерелья. Закрепила.

Затем пришла очередь прически. Это самая трудная часть процесса, потому как укоротить волосы и даже удалить их полностью за десять минут легко, но нарастить до нужной длины – гораздо сложнее. Поэтому с волосами Марина решила не экспериментировать. Только подкрасить и уложить. Сегодня она будет платиновой блондинкой. «Седой блондинкой!» – язвительно поправила она себя. И, чего греха таить, это было правдой. Седина появилась после той ночи, когда она узнала о Георгии, и теперь подкрашивание стало обязательной процедурой.

Вслед за прической Марина взялась за макияж. Здесь все по минимуму, благо природный цвет кожи позволяет. Только спрятать под тональным кремом вот эти морщинки вокруг глаз. И эти – в уголках рта. Чуть-чуть теней на веки, чуть-чуть туши на ресницы, мягкую помаду на губы. Закрепить.

Затем Марина заставила своего голографического двойника вытянуть руки, придирчиво изучила маникюр. Немного изменила форму и длину ногтей, задала цвет. Так же поработала с педикюром. Завершающей нотой – духи. Пусть будет аромат океанского бриза, ее любимый. И плевать, что она использует его в девяти случаях из десяти, плевать, что все в Комиссии уже знают это. Она – консерватор. В шестьдесят лет можно позволить себе быть консерватором. Закрепить!

Она повертела двойника снова. Красавица. Сорокалетняя красавица. Пожалуй, даже тридцатипятилетняя красавица, просто консервативная.

Марина взмахнула рукой – «Новый имидж»! Картинка мигнула, двойник вновь предстал в первозданном обнаженном виде. Не останавливаясь, Марина принялась лепить себя. Короткое платье. Нет, еще короче! Разве у нее некрасивые ноги? Красивые. Значит, пусть смотрят. Все, кому нравится. И ярче. А вот здесь – разрез. Плечи открыты. И на все правое плечо от локтя до шеи – объемную татуировку. Например, целующихся драконов. Нет, лучше вогурских грифонов, самца и самку, они разноцветные и так забавно шевелят плавниковыми крыльями при каждом движении. Хорошо. Теперь волосы. Что делать с волосами? Убрать совсем? Нет, выбреем только слева, а справа начешем гребень. И покрасим его… в зеленый? Красный? Ага, в перламутр! Лицо – тональным кремом посветлее. Так его, так! И для контраста – яркие румяна на щеки. Губы – объемной кроваво-красной помадой, реснички нарастим. Интересно, а еще длиннее получится? Ого, получается. Ногти пусть будут черными! И маникюр и педикюр. Или сделаем их разноцветными, как радуга? Да, педикюр будет разноцветный. В Кейптауне лето, можно ходить в открытой обуви, так что оценят.

Она едва не захохотала, рассматривая преобразившегося двойника. Перед ней танцевала красивая, вызывающе-броская девушка. Молоденькая, не старше двадцати. Марина словно заглянула на сорок лет в прошлое. Правда, она никогда не наряжалась так экстравагантно, не было у нее на губах и щеках такого ярко-алого… Только однажды, в Холодных пещерах…