Сеятели ветра - Лие Наль Страница 22

— Эй! — окликнул Нири проходившего мимо слугу. — Куда ребятня побежала, не видел?

Слуга, совсем ещё молодой вранолюд, который вряд ли был много старше того же Шиёки, показал на двери главного дома.

Благодарно тряхнув лохматой головой, Нири устремился туда.

Пир должен был начаться совсем скоро.

Они с Йоко успели как раз к началу пира. Просторный парадный зал наполнился ароматами блюд и хмельными парами, шумом голосов и бренчанием инструментов, и всего этого было так много, что у Ханэ закружилась голова. Он уже отвык от празднований с таким размахом, и теперь происходящее казалось ему нереальным.

На входе его встретили слуги в пёстрых кимоно. Нашивки на их плечах, пара “глазастых” как у павлинов перьев, яркие краски, умащенные и хитро заплетённые волосы — всё прямо-таки кричало о том, что служат они воронам из главной ветви. Эти, похоже, были новенькими. Оба плохо скрывали волнение, и Ханэ их прекрасно понимал. Своё дело они, однако, знали. Не прошло и минуты, как вранолюд и сорока ступили на территорию зала в мягкой, будто пуховой, обуви.

Ханэ медленно обвёл взглядом длинные столы, которые протянулись от одного конца зала в другой. Между столами сновала ребятня. Шиёки он признал сразу: хоть его “звёздное” кимоно терялось на фоне остальных, у него был очень громкий голос.

— Пришёл, пришёл! — завопил мальчишка. — Ханэ, садись сюда!

Шиёки без всякой задней мысли указал на места, которые принадлежали представителям главной ветви. Знай он мальчишку не так хорошо, счёл бы его предложение за издевательство.

Ханэ пересёкся взглядом с главой клана. Даже в человеческом облике глава Ёмори производил впечатление ожившей глыбы, мощной стихии, которая снесёт на своём пути всё, дай ей только волю. Ханэ ни за что не осмелился бы сесть по правую руку от него без позволения самого главы. Бросать прямой вызов этому человеку мог только безумец. Впрочем, они регулярно находились, и от их клювов и когтей у главы клана осталось множество шрамов. Бросившие же вызов вожаку в большинстве случаев не доживали до следующего дня. Вместо титула главы клана они получали скромную надпись на надгробиях.

Тех, кто пытался действовать хитрее, было куда больше. Увы, глава Ёмори выработал устойчивость к ядам. Надавить на совесть у таких умников тоже не получалось — всё, что глава делал, он непоколебимо считал правильным.

Неудивительно, что мать выбрала третий, пусть обходной, но самый безопасный путь. Путь, где всё получалось по справедливости — если, конечно, не копать глубже. Только так и можно было переубедить главу Ёмори.

Шиёки такие тонкости не интересовали. Он тут же перескочил к отцу, махнул рукой на Ханэ и что-то сказал вполголоса. Отец воронёнка только косо глянул на него и едва уловимо качнул головой. Шиёки расстроенно вздохнул, но спорить не стал. Спрыгнув с возвышения, он вприпрыжку примчался к Ханэ с Йоко и объявил, даже не пытаясь скрыть недовольства:

— Он сказал, тебе нельзя. Потому что твоё место вон там, — мальчишка указал вправо, где уже расположился Казу, который, кто бы сомневался сидел рядом с девушкой. Ханэ с досадой заметил, что она была волколюдкой. Ханэ не слышал, что именно плёл ей столичный ворон, но соловьём он явно заливался ещё как.

“Трепло столичное, — мстительно подумал про него Ханэ. — Хм, а где Обура? Решил вовсе не являться на пир, раз брат здесь? Боги, из-за чего они успели так сильно повздорить?”

— Твой отец прав, — вслух произнёс Ханэ. — Ты, кстати, не видел Обуру?

Мальчишка помотал головой. Значит, не видел.

— И давно он пропал?

— Да где-то с час назад. Сказал, что скоро придёт, но его вот нет и нет. Отец уже послал за ним. Но мне кажется, Обура не в поместье. Как-то долго его ищут.

Ханэ заметил промелькнувшее в глазах сороки недовольство. На этот раз он был полностью с ней согласен.

“Не удивлюсь, если и он перед кем-то полетел отчитываться. Вот будет забавно, если у них с Йоко один, хм, советчик”.

Пока мальчишка размышлял вслух, куда мог деться Обура и не замешан ли здесь квартал удовольствий, Ханэ разглядывал гостей. Глава волколюдов, которого по праву можно было назвать волкодавом, занимал равное с главой Ёмори положение. Чуть ниже сидели его дети. Не видно было лишь самых младших: справа не хватало Арухи, а слева — Тацу.

Стоило только подумать о втором сыне Ёмори, как в ногу, чуть ниже колена, кто-то вцепился. Опустив взгляд, Ханэ заметил пухлого воронёнка в солнечно-жёлтой одёжке, который таращился на него в ответ светлыми глазёнками и очень старался выговорить какое-то сложное слово.

Ханэ тут же ощутил на себе тяжёлый взгляд главы Ёмори. Мать обоих наследников Ёмори легко поднялась и пошла к ним. Заметив её, Тацу упорно пополз по его ноге вверх, но силёнок у него не хватило, и птенец шлёпнулся на пол. В его глазах тут же заблестели слёзы.

Рядом с ребёнком опустилась Йоко. Она заворковала над ним с такой нежностью, будто это был её птенец, и Ханэ не мог понять, это великолепная игра или женская природа на какой-то момент взяла вверх над расчётливой и жадной натурой сороки. С другой стороны его затормошил старший брат, так что отвлекаться на слёзы у Тацу не было никакой возможности.

Когда мать подошла к ним, Тацу уже смеялся. В следующий миг смех сменился недовольным гудением: жена главы подхватила ребёнка на руки. Возвращаться он не хотел, сопел и тянул руки к сороке, к её простому, но яркому кимоно и мягким рукам.

Йоко лишь улыбнулась, когда жена главы коротко поблагодарила её за неравнодушие.

— Он не хочет, — громко заявил Шиёки. — Давай, я с ним посижу? Эй, Та-ацу, хочешь ко мне?

Мальчишка протянул руки к брату. Тацу таращился на сороку, засунув палец в рот. Увы, от живой игрушки его понесли прочь.

Ханэ проводил взглядом молодую женщину, чувствуя комок в горле. Будучи ребёнком, он наивно заявлял, что женится на ней, когда вырастет, и очень обижался, что над ним смеялись. С возрастом его отношение ко многим вранолюдам поменялось, и в какой-то момент даже к ней он стал относиться настороженно. Однако, мать Шиёки была той, кто поддержал их с матерью, когда погиб Цуя. Может быть, таким образом она хотела устранить возможную угрозу, привязать их к себе, чтобы они не шли против её сына. И всё же, Ханэ был ей благодарен.

— Ну и ладно, — пробурчал ей вслед Шиёки. — А я к дверям пойду, Обуру сторожить.

Слова у него с делом не расходились, и птенец умчался к дверям. Хмыкнув, Ханэ направился к положенному месту. Йоко перепорхнула к главе Судза, устроившись позади него, словно телохранитель.

“Или наблюдатель, — поправил себя Ханэ. — Оттуда ей удобнее всего следить за обстановкой”.

Переглянувшись с матерью, которая сидела с волколюдками, Ханэ устроился поодаль. Он не собирался пить и веселиться. Он собирался наблюдать.