Не искавшие приключений - Екатерина Круглова Страница 23

— Кхм, — вежливо кашлянул кто-то рядом. Моя нижняя соседка, дама Элла-Кармила, возвратилась с вечерней прогулки.

— Ой, божечки! — всплеснула руками ее горничная. Сама соседка лишь покачала головой. Она чего-то ждала. Наверное, надо было что-то сказать.

— Гортензию повесят. Она невиновна. Но они не станут меня слушать.

Дама Элла-Кармила шагнула ко мне, положила руку на плечо, и с удивительной для такой хрупкой женщины силой дернула, заставив подняться.

— Идемте со мной! — приказала она.

* * *

В прошлый раз меня пригласили не дальше прихожей. В этот раз я увидела комнаты. Трудно сказать, что я ожидала увидеть. Пожалуй, судя по пеньюару хозяйки — множество искусственных цветов, думочек и аляповатых статуэток с котятами. Думочек не было вовсе. Цветов оказалось немного, и все — живые: чудесные, искусно подобранные букеты. Статуэтка попалась на глаза лишь одна — на каминной полке: изящная балерина застыла на кончиках пальцев, вскинув руки так, слово хотела взлететь. Они были повсюду, эти балерины — на портретах, плакатах, миниатюрах. Фея Жасмин, принцесса-лебедь, Бессмертная Весна. Я открыла рот, чтобы спросить, кто эта прекрасная танцовщица.

— Не ожидали? — тихо засмеялась дама Элла-Кармила. Я закрыла рот, громко щелкнув зубами. Прикушенный язык оказался очень кстати: не дал опозориться. С грандиозным опозданием логика недоделанного детектива подсказала, что странная палка вдоль стены напротив камина — вовсе не поручень для стариков, которые только вдоль стен и ходят. Теперь я была готова поверить, что моя почтенная соседка, с ее осанкой и грацией, до сих пор упражняется у станка.

— Ваша Гортензия — та самая, о которой трубят все газеты, — дама Элла-Кармила не спрашивала — она констатировала. — И вы, вопреки всем газетам, считаете, что она невиновна.

— Газеты ни при чем, я видела невиновность, а уж если с моим уровнем видно… это либо ошибка, либо что-то намного хуже!

— Ах… такой случай был бы идеален для Жана! — воскликнула моя соседка, опустилась на диван и похлопала по нему, приглашая сесть рядом. — Знаете, кто такой назначенный защитник?

— Гм, да… он защищает тех, кто не может позволить себе выбирать адвоката…

— …или тех, кого никто не хочет защищать по своей воле. Убийц. Грабителей. Изменников тоже можно, как вашу подругу, — дама Элла-Кармила грустно усмехнулась. — Его проклинали, ненавидели, а он все равно продолжал. Работа свела мужа в могилу. Но прежде чем сыграть в ящик, — добавила она неожиданно радостным тоном. — Жан устроил всем тот еще подарочек. Оч-чень в его духе. Давайте-ка, милочка, ступайте в соседнюю комнату и возьмите в шкафу "Ландрийское Право", тринадцатый том.

Я подчинилась. Шкаф в соседней комнате был забит книгами по юриспруденции, очевидно — наследством покойного супруга дамы Эллы-Кармилы. Увесистые тома "Ландрийского Права" — черные, с более чем скромным тиснением — отыскались сразу. Хотя нет — увесистыми были не все, тринадцатый оказался тоньше других. Под заголовком мелким шрифтом значилось: "Новейшие дополнения".

— Я так и не решилась продать их… — дама Элла-Кармила погладила книгу, словно живое существо, и принялась листать. — Вот оно! Прецедент Жана Русселя. — она постучала пальцем по странице. — Если видеть истину — ваша способность, можете смело ссылаться на Жана: вас обязаны допустить к защите. Но как вы построите эту защиту, зависит только от вас.

В порыве благодарности я крепко обняла старушку. Запоздало смутившись, промямлила что-то вроде "пасиб". Она снова улыбнулась:

— Защитите свою подругу! Пусть Жан порадуется еще разок, где бы он ни был.

Прижимая книгу к груди, натыкаясь на мебель, я бросилась ко входной двери. Дверь преградила горничная, протягивая мне мокрую салфетку.

— А?..

— У вас по всему лицу чернила, барышня Ронда, — с неодобрением пояснила она. — И на ушах тоже.

* * *

Ночь прошла над тринадцатым томом "Ландрийского Права" и закончилась падением в это право лицом. Если будильник и прозвонил, то не для меня, и не в этой вселенной. Хорошо, что зная себя, я завела две штуки, и поставила второй в пустое ведро. Плохо, что этот второй почему-то прозвонил, когда ему захотелось, а не когда мне понадобилось.

Пассажиры омнибуса вдоволь повеселились, наблюдая акробатический этюд "Авла причесывается на полном ходу". О том, что костюму и блузке — вторые сутки, да еще с ночевкой, я старалась не думать.

Нужно было собраться с мыслями. Даже вооруженная "Прецедентом", даже продумав и мысленно повторив двадцать раз, что скажу судье, я могла просто-напросто не прорваться в зал суда. Ведь совершенно очевидно, что Гортензию хотят засудить и казнить, сделав публичным примером. Оттого и зевак на мосту не разгоняли. Потому и казнь заявлена ни где-нибудь, а на площади Четырех Рынков, где вешают лишь настоящих монстров: серийных убийц и тому подобных. Сделать примером чего? Примером для кого? Над этими загадками я биться не собиралась: хватало проблем по-насущнее.

— Не раскроете ли нам тайну, барышня Ронда: вы заболели, влюбились, или все сразу?!

Колотушка брезгливо махала перед моим лицом листами, которые я сдала несколько минут назад. Большинство машинисток поддержало начальницу угодливым смехом. Кое-кто посмотрел на меня с сочувствием, но лишь немногие. Как отреагировала Люути, я не разглядела.

— Переделать! Не пойдете на перерыв, пока не выполните работу.

Как же некстати! Гори она огнем, эта работа, но, если я встану и уйду прямо сейчас, у меня отберут пропуск. И тогда я точно не доберусь до зала суда.

Оплошность стоила мне всех малых перерывов до самого обеда. Что ж, по крайней мере, на обед меня отпустили. Ха! Прощайте, госпожа Колотушка! Удачи вам с менее больными и влюбленными. Наконец я могла приступить к финальной части плана. Теперь нужно лишь незаметно ускользнуть. Так. С чего это Люути направляется прямо ко мне?

— А я знаю, почему ты ведешь себя, как ненормальная, — подмигнула она мне, словно лучшей подруге. — Переживаешь из-за той стервы, которую завтра повесят. Знаешь, что тебе нужно?

Мне очень-очень нужно, чтоб ты от меня отстала, злая ты дрянь. Еще мне немножечко нужно стукнуть тебя промеж глаз "Ландрийским Правом", но это не обязательно.

— Тебе нужно посмотреть, как будут судить эту паразитку. Тогда ты сама поймешь, что она кругом виновата. Наверняка полегчает. Идем. Покажу одно местечко, откуда все видно.

Матерь Сущего услышала мою молитву! Причем не только услышала, но и ответила, проявив при этом нетривиальное чувство юмора. Хотя — чему я удивляюсь: если вспомнить Новейшее Писание, у нее это не впервые.

Люути долго вела меня разными коридорами и лестницами — сама бы я непременно заблудилась — пока очередной поворот коридора, обшитого мореным дубом, ни привел нас к нужной двери. И гвардейцу. Уронив челюсть не меньше трех раз, я пронаблюдала, как Люути кокетничает с молодым гвардейцем. "Не положено!" — мотал он головой. "Ну, пожа-а-алуйста," — канючила Люути, игриво улыбаясь. Наверное, все дело было в том, что юноша приходился ей земляком: среднего роста, коренастый узкоглазый брюнет. Что ж, логично. Должна быть где-то на свете страна, в которой Люути — красивая.