Не искавшие приключений - Екатерина Круглова Страница 24

— Ладно. Но чтобы ни звука! — поддался таки на уговоры земляк.

— Пошли! — обернулась ко мне Люути. — Поглядим, как зароют эту стерву!

Нет. Нет и не будет на свете страны, в которой Люути — добрая и терпимая. А ведь злобными не рождаются. Как же ее угораздило?..

* * *

Галерея, на которой мы оказались, опоясывала поверху весь зал. Она была едва ли ни под самым потолком: перегнись через перила, протяни руку, и достанешь до древних ландрийских знамен, что свисают с черных от времени балок — наследие Войны, изодранное, прожженное, и — вот незадача! — ужасающе пыльное.

— Тихо ты! — прошипела Люути. — Не вздумай! Чеши переносицу, меня бабка научила. Помогает, чтоб не чихать в засаде.

В засаде?.. Кто же ты такая на самом деле, сердитая на всех северянка? Жаль. Мне действительно жаль, что к концу этого дня ты станешь считать меня врагом. Но по-другому, увы, не получится.

И все-таки я — бесконечно везучая! Суд начался раньше, чем было объявлено. Хотя — разве можно назвать этот фарс судом? К чему в зале столько гвардейцев — они опасаются, что подсудимая озвереет и перекинется в монстра? А представителей прессы сколько! Для них и перекидываться не обязательно — вон, как строчат в блокнотах: наверняка у Гортензии уже есть хвост, рога и опыт пожирания младенцев.

— Подсудимая, встаньте!

Зазвенели цепи. Бледная, как самая лучшая бумага в нашем отделе, Гортензия пыталась подняться со скамьи, но у нее не получалось. Гвардеец приблизился и поднял часть ее кандалов.

Да они совсем с ума посходили! Что к ней прицеплено — якорь линкора?!

— Вы обвиняетесь…

— Прецедент Русселя!!! Пчхи!

Вот он, мой звездный час. Хотя он скорее чертовски пыльный, чем звездный.

Гвардейцы в зале пришли в движение. Журналисты застрочили в блокнотах с удвоенной силой.

Ой-ей… Что, если меня даже теперь не послушают?.. Ну, нет! Я зашла слишком далеко, чтобы сдаваться!

— Преце… чхи! Прецедент Русселя, ваша честь!!!

— Ты рехнулась, или башкой ударилась? Заткнись сейчас же! — Люути смотрела на меня со смесью страха и изумления.

О, нет! Я не заткнусь. Меня услышат. Может быть, я не умею красиво визжать, но вещать на большую аудиторию меня научили.

— Прецедент Русселя! — крикнула я в третий раз. Дверь на галерею распахнулась. Ого! Сколько же за мной прислали гвардейцев — дюжину?

— Я не с ней! Я не с ней! — повторяла Люути, забившись в угол.

Размахнувшись, я метнула "Ландрийское Право" в зал суда.

Вот вам ваши законы.

* * *

— Вы отдаете себе отчет в том, что несете ответственность за содеянное?

— Да, ваша честь!

— Вы готовы подвергнуться тяжелым испытаниям в ходе судебных процедур?

— Да, ваша честь!

Если кто-то в зале подумал, что человек в пурпурной мантии, похожий на пожилого, страдающего запором бульдога, запугивает меня, он ошибся. Если сам господин верховный судья с его обвислыми щеками и колючими глазками думает, что я думаю, что… в общем, откуда ему знать про те восемь часов, которые я зубрила мой драгоценный тринадцатый том. Кстати, интересно, кому в голову он прилетел? Нужно будет потребовать его обратно. Потом. Когда все закончится.

— Вы понесете суровое наказание, если Истина не будет подтверждена в полной мере, вам это ясно?

— Да, ваша честь!

Это не запугивание. Это стандартные формулировки. Хотя придуманы они именно с целью напугать защитника-добровольца. Чтобы неповадно было. Юриспруденция такая юриспруденция…

Брыластая физиономия судьи чуть заметно вытянулась, когда он увидел уровень способности в моем паспорте. Я затаила дыхание. Но судья лишь дал знак судебному правдовидцу. Невысокая полная дама лет пятидесяти безо всякого выражения посмотрела мне прямо в глаза.

— Да, я верю, что Гортензия невиновна, — отчеканила я недрогнувшим голосом.

— У вас пять минут, — буркнул судья.

А вот этого в тринадцатом томе не было. Всего пять?! Гортензия в такой прострации, что ее за пятьдесят минут расшевелить бы. Давай, Авла, соберись! Иначе пропадете обе.

— Привет! — я оперлась о загородку, которая окружала скамью подсудимых. — Эй, привет! Ты меня помнишь?

Гортензия подняла на меня красные, опухшие от слез глаза и несколько мгновений бессмысленно моргала.

— Детектив, — побормотала она, когда я уже начала беспокоиться. — охотница за тайнами.

— Верно! — и очень своевременно, хоть и звучит бредово. Но это можно использовать.

— Меня интересует загадка: почему ты опаздывала вчера на работу?

— Близнецы заболели, — она вяло дернула плечом.

— И что из-за этого ты не сделала дома?

— Я ничего дурного не сделала, — пробормотала Гортензия.

Боги, как же ее запугали. Или вообще обработали магически? Если да, то наше дело плохо. Лучше буду думать, что нет. Сменю-ка я тактику.

— Дура!!!

Даже гвардейцы вздрогнули. Гортензия уставилась на меня изумленно.

— Дура! Тебя казнят за то, за что в лучшем случае увольняют! Давай, не говори никому, что ты делала на рабочем месте! Что делают только дешевые вульгарные дуры, и то — исключительно дома, а ты — прямо у правителя под носом, да? Никому не говори, какой ерундой занималась, пусть тебя за нее повесят! Дура законченная!

— Я красилась! Красилась! Простите меня…

Гортензия всплеснула руками и свалилась со скамейки, с грохотом утащив за собой весь металлолом, к которому была прикована.

— Это — ее единственная вина, ваша честь! — объявила я, повернувшись к судье. Тот посмотрел на меня абсолютно пустым взглядом:

— И как это объясняет тот факт, что она единственная, кто выжил в результате покушения?

— Ваша честь! А вы пробовали красить ресницы перед малюсеньким зеркальцем и дышать при этом?

В наступившей тишине раздался звук, будто в очень маленькой мышиной норке скрипнула очень маленькая дверь: не сдержавшись, хихикнула судебная стенографистка.

* * *

И что мне теперь делать?.. Боевой настрой иссяк, словно его и не было, я вдруг поймала себя на мысли, что хочу спросить верховного судью: "Можно мне теперь домой, ваша честь?" Будто какая-нибудь первоклашка.

Но судью я, похоже, больше не интересовала. Зато интересовала гвардейца, который преградил мне дорогу:

— Вы пойдете со мной.

Мог бы просто взять за шкирку и утащить. Даже жаль, что не потащил: ноги вдруг стали ватные, навалилась усталость, а мы все идем и идем, как в прошлый раз, с Люути. Когда они кончатся — эти коридоры и лестницы?!