Былина железных душ - Вячеслав Ларин Страница 24

После недолгих раздумий он выговорил, на этот раз менее уверенно:

– Это прадед, вроде бы.

– Нет, не прадед! – прервал его речь Всесвятлир, гордо подняв свою голову, уже мня себя спасителем своих друзей. – Это прапрадед, ведь сын прапрапрапрадеда прапрапрадед, а внук тогда прапрадед! – после этих речей в головах у всех витязей словно бы помутилось и их накрыло таким же туманом, как тот, который простыней седою скрывал лицо злобного великана. И только после того, как муть усталости сошла с лиц витязей, а великан уже отсчитывал последние мгновения, Брисинор сказал:

– Кто же мне правнук прапрадеда? А мне правнук прапрадеда будет отцом! – воцарилась тишина: великан не знал, что сказать, ведь он поклялся, что пустит живыми всех витязей на волю, а нарушать клятву он не желал, ибо это было в те времена тяжким позором, и клятвы уважали даже великаны. Только лишь некоторые жестокосердные змии могли их презирать.

Седина тумана, тем временем, рассеялась, оставив от себя лишь приятную дымку голубого цвета. Тут-то путники наши и увидели, что находятся на небольшой поляне, а всюду мелькают как каменья цветы пёстрые, словно бы разбросанные в спешке по полю неведомым хозяином зелёных лугов. Поляна со всех сторон была укутана в сосновые рощи. И сосны взметались в синь неба пушистыми кронами, а их стволы рдели как драгоценные яхонты. На западе, за этими соснами, был всё ещё слышен беспокойный говор волн; на юге журчали потоки порожистой Синегривки, сбегавшие водопадами в самое синее-пресинее море. Асилк всё сидел, подперев свою голову тяжкую худыми руками. Он был напряжён. Наконец он вымолвил своё слово:

– Больше, чем камней у гор, больше, чем цветов в воде цветущих – вот столько много лет проспал я, ежели не больше. Ожидал я, что не отгадаете вы вопросы и смогу я насытиться вволю! – и тут воины потянулись к своему оружию. – Как видно вы, люди, поумнели. Задайте мне загадку, хочу испытать свои силы, но только одну загадку, не иначе.

Беленир, недолго думая, загадал первую попавшуюся на ум:

– Стоит дед над водою, колыхает бородою!

– Хороша загадка, не слыхивал такой! – прокряхтел асилк. – Надо подумать как следует. Хм, хм, хм, хм! Наверное, много загадок набралось, пока я спал…

– Быстрее, мы спешим! – молвил Брисинор.

– Камыш-ш-ш-ш! – зашипел великан. – Что ж, угадал я вашу загадку: не больно уж и хороша она оказалась. Но я голоден, так что убирайтесь с моих очей, пока я не передумал отпустить вас. Вы победили меня в состязании по доброму обычаю: теперь должно поискать мне другой пищи. Оленя или вепря надобно попробовать. Пока я спал они хоть не перевелись на белом свете?

– Нет, не перевелись! – ответствовал Беленир настороженно. – Их, должно быть, полно в этих лесах! – и он обвёл рукой боры сосновые да еловые заросли.

– Хорошо! – сказал спокойно великан, почесав затылок. – Что ж, уходите и быстрее, покуда голод не взял надо мною верх! – и он обхватил руками дуб столетний, давным-давно появившийся в краю сосен и елей, и, собрав все силы, выкорчевал его, ибо тот оплел своими корнями его ногу.

Распрощавшись с асилком, путники поспешили на восток, ибо посчитали, что туда им и надобно, ведь на севере стояли уже города берегинов, к югу и западу же Брегокрай кончался.

– Худое видели, хорошее увидим! – сказал Всесвятлир.

Под ногами путников как скатерть бранная стелилась стежка, бережно протоптанная обитателями здешних мест. Она была неширока, так что приходилось идти гуськом. По краям тропки рос верес, густой и пушистый. Он разросся почти повсюду, однако за его обширными кущами высились молодые сосенки. Они, распушивши хвою на тонких ветвях, стояли так, будто знали, что им предстоит вырасти могучими древами. Путники прошли ещё два дня, прежде чем за этими сосенками выросли высокие, но одинокие сосны. Постепенно эти одинокие сосны перешли в сосновый бор, а бор этот и был той рощей, в которую стремились витязи, ища премудрую колдунью. Она распростиралась и на юг, переходя Синегривку и останавливаясь в землях Заповедного Края. Дорожка тем временем всё шла и шла, разворачиваясь всё шире: воины приближались к тем местам, где их обитатели были крупнее, чем берегины.

– Ещё, наверное, долго топать до того дома, где проживает премудрая колдунья, – заметил Всесвятлир. – А ведь тот великан наверняка привлёк внимание местных. То-то они удивятся, когда кроме асилка найдут здесь незваных гостей.

– Пока местные берегины смекнут что произошло, – молвил догадливо Брисинор, – незваные гости станут зваными.

– Но это страна Гелена, – сказал Беленир. – И, как мне кажется, он здесь решает, кто званый гость, а кто нет. Если нас схватят, то за нарушение границ Гелен наверняка заключит нас, иноземцев, в тёмную-претёмную да в сырую-пресырую темницу. Так что поспешим.

И тут, когда витязи того совсем не ожидали, появился тот, кого они не думали сейчас встретить. Те, кто внимает мой сказ, известный древле, наверняка его не припомнят, так как он промелькнул пока что как личность не очень важная. А он, скажу я, был личностью очень многозначительной и уважаемой не только в Брегокрае трисветлом, но и в других землях и даже за морем широким.

Прямо по тропе проторенной, ставшей уже три локтя в ширину, прямо навстречу Белениру твёрдой поступью шёл древнерождённый Дед-Пасечник. Путники тому немало подивились и подумали: «Как можно встретить Деда-Пасечника так близко от дома колдуньи?». Да вот так и можно его встретить, коли он уверенно и бодро да к тому же с гордостью шагает тебе навстречу! И вот дед оказался уже в нескольких шагах от витязей, и его борода седо-медовая заколыхалась на встречном ветру. Казалось, лицо старца стало ещё суровее с тех пор, как путники видели его в прошлый раз: ровные и гордые черты остались прежними, но лохматые белые брови с отливом золота нахмурились, и глаз стало почти не видно – лишь два ярких огонька сверкали из-под этих бровей, густых как ветви кроковиста дуба. Одет дед был по-мужицки, как и в прошлый раз: в широкие штаны и рубаху-косоворотку. Рукава на ней были закатаны по локоть, так что были видны его могучие загорелые руки. Казалось бы, чем не мужик? Да только больно уж суров и горд был он для простого мужика-работника и даже в таком образе мало на него походил.

– Приветствую вас, добрые путники, пойдёмте, хлеб-соль отведаем! – сказал добродушно Дед-Пасечник, подняв брови и поклонившись своим новым гостям поясным поклоном.

Воины тоже поприветствовали его поясными поклонами (им было некогда раскланиваться до самой земли, знаете ли, у них было важное дело), и Беленир, выступив вперед, молвил:

– Здравствуй, Дед-Пасечник! Не ожидали мы тебя здесь встретить, отведи же нас в свой дом, если он не далеко, накорми, напои, да помоги нам в важном деле, – с вековечным старцем Беленир говорил точно и по делу, но стараясь не отступать от обычаев приветствий, существовавших с далёких времён.

Дед-Пасечник хотел было что-то ответить, как вдруг из сосновой рощи на тропу вышло трое берегинов-лесников в обычных рубахах и с красивыми луками.