Наследник самозванца - Антон Рябиченко Страница 3

– Шут, выпей вина, – прорычал Ури и протянул карлику только что наполненный кувшин.

Карлик дрожащими руками взял кувшин и приложился к нему в долгом глотке, но через несколько секунд закашлялся и принялся плеваться.

– Гы-гы-гы! Тебе что, мое вино не по нраву? Пшел вон отсюда! – Папаша пнул карлика, отчего тот расплескал половину содержимого кувшина на себя, а вторую половину на лежащего рядом дружинника.

Карлик молча направился к выходу, а я, опасаясь следующей шутки, сделал пару шагов назад.

– Очнулся, паршивец! А я уж думал, не очухаешься! Это мне камень по башке нипочем, а ты весь в мамашу, худосочный. Ей вон один раз в ухо попал, так она и окочурилась. И что я в ней тогда нашел? Воровать пришлось у соседа, насилу ноги унес. И через пару лет она дуба дала! А ты хлюпиком вышел, пришлось вон колдуна заставлять душу твою вертать!

Я молчал, и тут заговорил колдун:

– Слабый он еще и говорить пока не может. Нужно ему недельку отдохнуть и есть побольше. Тогда точно поправится.

– Жрать побольше? – сдвинул брови барон и неожиданно заорал: – Тук! Где ты, жирный ублюдок?

– Чего изволите? – тут же выглянул из кухни повар.

– А ну-ка, накорми его от пуза и с собой еды сложи. Жрать ему побольше надо, чтобы выздороветь. – Барон обернулся ко мне. – Если через неделю не очухаешься, я тебя сам прибью! Все, валите отсюда, а ты пожрать принеси и еще вина.

– Ваша светлость, – колдун склонился в поклоне, – прикажите стражникам пропустить меня. Мне в Белый Порт успеть нужно до праздника летнего солнцестояния.

– Еще чего, выздоровеет – отпущу, не поправится – повешу. А пока сгинь.

Настроение барона стремительно ухудшалось, поэтому я не решился остаться в обеденном зале. На кухне меня ждал праздник желудка, но, вспомнив, что мое тело провалялось без сознания три дня, я не стал много есть, ограничившись жидкой похлебкой. Повар лишь равнодушно пожал плечами, мол, дело твое, я тебе предлагал, а вот колдун заупрямился.

– Нужно есть больше!

Я вяло махнул рукой, отказываясь переедать. При слугах я тоже предпочитал молчать, чтобы не сболтнуть лишнего и не вызвать подозрений.

– Собери ему еды с собой, – велел колдун повару и, наткнувшись на презрительный взгляд, добавил: – Ты что, забыл приказ барона?

Повар не стал упираться, достал из-под стола небольшую котомку и, нагрузив ее хлебом, сыром и мясом, протянул мне. Я взял со стола пустую флягу и, наполнив ее водой, закинул в котомку.

– И меня накорми, – потребовал колдун.

– А про это барон ничего не говорил. – Повар растянул губы в мстительной ухмылке. – Вали отсюда, придешь со всеми на завтрак.

Мне не хотелось слушать их перепалку, и я решил осмотреть замок. Закинув котомку за спину, я направился к выходу в замковый двор. По крайней мере именно из этого прохода раздавались крики стражников и лязг оружия. Я прошел через кухню и попал в коридор, заканчивающийся тяжелой деревянной дверью, укрепленной металлическими полосами. Эта дверь, способная выдержать удар небольшого тарана, выглядела монументально, но сейчас была открыта настежь. Прямо около выхода темным провалом зиял спуск в подвал. Судя по отсутствию пыли на полу, этой лестницей часто пользовались. Должно быть, там хранили припасы для кухни.

Я остановился у выхода и засмотрелся на замковый двор. Зрелище было удручающим. От недавнего дождя по всему двору остались грязные лужи, и замковая челядь месила коричневую жижу каждый раз, когда выходила во двор. Напротив кухни располагался сарай, в котором обитали куры и свиньи. Парочка огромных свинтусов как раз валялась в луже неподалеку.

Справа была расположена тренировочная площадка, на которой косматый однорукий дядька гонял десяток мальчишек. Они усердно колотили деревянными мечами деревянные манекены, а когда дядька сомневался в прилежности учеников, он колотил деревянной палкой уже их самих. Еще чуть дальше парочка стражников отрабатывала друг на друге удары. Встречаясь, их мечи и издавали тот лязг, который я слышал из кухни.

Неожиданно я получил сильнейший боковой удар в челюсть, от которого потерял сознание. Когда я очнулся, то ощутил, что меня куда-то тащат. Голова нещадно кружилась, тело слушалось из рук вон плохо. Я с трудом различил разговор своих обидчиков.

– А вдруг кто-то узнает, что мы его того? – прошептал голос над моим ухом.

– Да кто узнает? – уверенно ответил ему тот, кто тащил меня за ноги. – Никто не видел, что мы его в подвал затащили. Сейчас сбросим в дыру, и все. Хватит отцу и одного наследника.

– Но подумают-то на тебя, – не сдавался первый.

– Заткнись, Гнус, и тащи. Подумают не подумают, какая разница? Из дыры ему не выбраться, а если он не выберется, то и вопросов не будет. Пропал и пропал, кому он нужен? Пихай его, вот так.

Я почувствовал, как мои ноги просунули в какую-то шахту, а затем мой желудок резко подскочил к горлу, потому что руки, держащие меня под мышки, разжались, и я провалился в бездонную дыру.

Очнулся я в кромешной темноте. Все тело нещадно болело, а голова кружилась так, что я сразу же отбросил мысль подняться. Пошевелил сначала одной рукой, затем второй, затем ногами и лишь потом перевернулся на спину. Тело слушалось, плохо, но слушалось, а это значит, что кости целы. Не знаю, сколько я пролежал без сознания, скорее всего, очень долго, так как мышцы сильно затекли. Хорошо, что очнулся. Но на этом хорошие новости закончились.

Я задумался, оценивая ситуацию. Определенно я нахожусь глубоко в подземельях замка. Путь, которым сюда попал, совершенно не годится для того, чтобы выбраться на поверхность. У меня есть немного еды и воды, но кто знает, сколько мне придется бродить в темноте?

Кстати о темноте. Когда я укладывал флягу с водой в котомку, то заметил на дне металлический стержень и кусок кремня. У меня же есть кресало, а значит, можно попытаться соорудить факел. Я пошарил руками вокруг себя, нащупал какую-то тряпку и несколько сухих палок. С трудом подтянув ноги, я уселся и принялся наматывать тряпку на палку. Замерз я очень сильно, поэтому пальцы слушались плохо, но иного выхода не было. Нужно как можно скорее выбираться отсюда. Спустя долгих пять минут факел был готов, и я начал его подпаливать. Процесс розжига, больше напоминающий шаманский ритуал, отнял у меня еще минут пятнадцать, но в конце концов факел разгорелся. Я поднял его повыше и осмотрелся.

Небольшое помещение, примерно два на три метра. Вдоль стен пустующие столы, прямо передо мной была массивная дверь, а позади меня в стене зияла дыра. Именно через эту дыру, более всего похожую на шахту лифта, я сюда и свалился.

Я опустил взгляд на пол и вздрогнул от неожиданности. Рядом со мной лежал скелет. Скорее всего, мужчина, так как вряд ли женщины бывают столь рослыми. Вся его одежда пришла в негодность, но вот меч и кинжал сохранились в целости и сохранности. Я пристально взглянул на факел и понял, что для его создания использовал берцовую кость и полуистлевшую рубаху своего менее удачливого соседа.