Спасти СССР. Манифестация - Николай Феоктистов Страница 3

– Непростое мероприятие… Очень непростое.

– Да, – согласился я, – непростое, знаю. Но я обдумывал регламент. Сделать можно. Естественно, никакой детской самодеятельности – нужны руководители, желательно – офицеры-отставники не из штабных. И, на всякий случай, с саперной подготовкой. От местной милиции разрешение. Но при наличии воли, – я указал глазами вверх, – может получиться очень интересно. И перспективно в плане дальнейшего развития в молодежное патриотическое движение.

– Так. – Брюнетка еще немного подумала, а потом решительно отодвинула пустую тарелку. – У тебя сейчас что?

– Алгебра.

– Я снимаю тебя с урока. Пойдем, поговорим поподробнее. – Она поднялась из-за стола.

– Меня, – подскочила, оставив на тарелке последнюю надкушенную булочку, Мэри, – меня возьмите! Я тоже хочу на «черную смерть»!

На миг вид у Чернобурки стал довольным, точно у кошки, удачно насадившей на коготь жирную мышь. Потом лицо ее разгладилось:

– Конечно, Мэри, – пообещала она легко, – если соберемся – возьмем. Пошли, Андрей.

Я оглянулся на Мелкую и, извиняясь, неловко развел руками:

– Давай до… – и запнулся, прикидывая. – До понедельника, хорошо? У меня так плотно всяких дел набилось…

Она вскинула на меня глаза и хотела что-то сказать, но потом лишь молча кивнула, и я поспешил за черно-рыжей парочкой.

Пятница 3 марта 1978 года, день

Ленинград, ул. Чернышевского, консульство США

Чоп. Чоп.

Фред, искоса наблюдавший за Синти, болезненно поморщился.

Опять блеснуло узкое лезвие.

Чоп – от корнеплода отвалилось еще одно тоненькое полукружье.

Чоп, чоп, чоп… – Синти препарировала овощ точными наработанными движениями. Потом ловко крутанула нож и наколола крайнюю дольку на кончик. Поднесла к носу и, зажмурившись, понюхала. На лице ее проступила блаженная улыбка.

Джордж с укоризной покосился на Карла. Тот закашлялся дымом и нервно взмахнул трубкой.

– Ладно-ладно! – вскинул руки, словно сдаваясь в плен. – Согласен. То была плохая идея. Моя плохая идея. Mea culpa [3].

Синти предпочла сделать вид, что не поняла:

– Идея? – Подщипанная бровь изогнулась в дугу, но взгляд девушки остался прикован к кусочку перед носом, а голос был на удивление равнодушен: – Я что-то важное пропустила?

Сладковато-острый запах, идущий от золотистой дольки, манил, играя полутонами: то чудился легкий аромат подвяленной груши, то на первый план выходила дразнящая нотка сушеного имбиря. На зубах зудел фантом плотной похрустывающей мякоти.

Рот Синти наполнился слюной, и она торопливо вгрызлась в репу. Довольно крупный, в два кулака, корнеплод был перемолот за пару минут.

– Уф… – Оперативница откинулась на спинку кресла и довольно похлопала себя по животу. – Хорошо-то как… Вот теперь можно и ушками заняться. – Демонстративно не глядя на потрясенно молчащих коллег, Синти подтянула к себе очередную пухлую папку и деловито зашуршала отпечатками.

Да все она, конечно, давно поняла, не совсем уж дура, чай! И откуда у нее появилось это странное пристрастие, и какой факир чертов в этом виноват? Осталось только решить, как взыскать с Карла этот долг. А задолжал он не меньше ведра своей поганой крови, и это по самым скромным прикидкам. И… Нет, она ни за что не даст себя раскодировать!

Началось все с месяц назад. Если бы КГБ смог тогда засунуть нос в вализу, что доставил дипкурьер, он был бы, пожалуй, обескуражен. И правда, чем, кроме коварного отвлечения внимания от операций разведки, можно было бы объяснить находившуюся там подборку микрофильмов с трудами антропологов по очень узкой теме – форме ушных раковин у людей? Наверное, не меньше были удивлены чуть раньше и работники национальной медицинской библиотеки в Мэриленде, получившие такой заказ от ЦРУ.

Фред еще поехидничал:

– Так, – потер деловито руки и посмотрел свысока на Синти, – теперь ты будешь крупнейшим экспертом ЦРУ по usham. Или по ukham? Кстати, заодно и с этим тоже разберись.

И она села разбираться. Ничего сложного в том не оказалось, но теперь в вечерних дремах перед ее внутренним взором проплывали мочки, противокозелки и ладьевидные ямки. Уши оттопыренные и уши прижатые, с отдельной или сросшейся мочкой, округлые и квадратные, бесконечные уши вошли в ее жизнь и по-хозяйски там устроились. Они стали притягивать взгляды на улицах. Теперь первым делом она смотрела не в глаза, а на уши и радовалась, обнаружив там какую-нибудь редкость навроде рудиментарного Дарвинова бугорка. Через неделю она могла классифицировать любое ухо навскидку по пятнадцати основным признакам всего за три-четыре секунды.

Затем пришла пора фотопленок, что начали сдавать русисты. Полторы сотни фотопленок в неделю! Проявить, зафиксировать, высушить, просмотреть и выборочно напечатать… И изучить кадры, выискивая подозрительные уши!

Она уже мечтала о пробежках по городу, что раньше задавал ей Фред. Подумаешь, три часа по холоду да на своих двоих! И что ей в том не нравилось? Свежий воздух, дневной свет, люди, разнообразие ленинградских улиц и даже адреналин при очередном обнаружении наружки. Теперь же она выползала из подвала консульства, где была расположена фотолаборатория, вся провоняв реагентами; глаза ее покраснели, а отражение в зеркале пугало, наводя на тревожные мысли об оголодавшем упыре.

В принципе-то ничего особо сложного в той работе не было. Подавляющая часть ушных раковин уверенно отсеивалась опытным взглядом сразу – разница между эталоном и образцом теперь просто бросалась ей в глаза. Были проблемы с качеством снимков, с ракурсом, приходилось давать русистам задания на пересъемку конкретных подростков, но все это было решаемо. Печаль была не в том.

Спустя две недели она подвела черту и пошла к Фреду на доклад.

– Этого и следовало ожидать, – кисло заметил резидент, разглядывая сводные таблицы.

Три десятка подростков с ушами, весьма похожими на «эталонные». Похожими, очень похожими, но, мать его, не идентичными!

Карл сгреб листы и, дальнозорко отставив, придирчиво изучил каждую строчку.

– Так… – поднял задумчивый взгляд. – То есть у нашего «эталона» нечетко определен размер межкозелковой вырезки и угла между завитками? А давай-ка попробуем накатить еще один рисунок. Садись, девочка, расслабляйся, – и он потянул с пальца кольцо.

И они попробовали раз, через день – еще, а потом и в третий раз… Именно тогда, после третьего раза, выйдя из гипноза, она поймала на себе пакостные, ждущие чего-то взгляды исподтишка. Огляделась, отметив глумливую гримасу Фреда, холодное торжество в глазах Карла и какой-то оттенок игривого сочувствия у Джорджа, – и встревожилась.