Аргентина. Крабат - Андрей Валентинов Страница 3

Хинтерштойсер оглянулся и на всякий случай перешел на шепот:

— Просимся в отпуск на… Да хоть… Хоть на свадьбу. Ты женишься, я — твой свидетель. И — к Эйгеру! Эх, жаль, денег мало, придется на велосипедах, вымотаемся в тряпочку… Ну и пусть! Это наш шанс, последний шанс, понимаешь?

Курц поглядел в темное окно.

— Иногда судят и победителей. Если не будем первыми, трибунал обеспечен. Но, знаешь, Андреас, не начальства я боюсь. Есть судья иной, нелицеприятный.

Хинтерштойсер недоуменно моргнул, но внезапно стал серьезным.

— Ты имеешь в виду… Эйгер?

— Да, Эйгер. Проклятый Огр!

3

Рука мужчины лежит на ее плече. Женщина не отодвигается, стоит ровно. Совсем рядом — каменная балюстрада, за нею обрыв, утонувший во тьме каменистый склон. Вдали — огни города, корабли в тихой бухте.

Вечернее тепло сменилось ночной прохладой, хвойный дух — запахом влажной земли. Говорит мужчина — черная тень. Женщина молчит, пальцы правой поглаживают кольцо-саркофаг. Смерть по-прежнему рядом, невидимая, безгласная.

— Наша штаб-квартира будет в Париже. На тебе все связи, все контакты…

Женщина кивает и внезапно оборачивается:

— Слышишь?

Мужчина смотрит назад, пожимает широкими плечами.

— Радио? Кажется, забыл выключить.

— Танго!

Сквозь ночь доносится еле слышный голос невидимой певицы.

Слов не разобрать, и женщина начинает напевать сама:

В горних высях звучат молитвы, В адских безднах — глухие стоны, В женском сердце — все арфы рая, В женском сердце — все муки ада…

Мужчина улыбается, гладит женщину по щеке. Она улыбается в ответ.

Путь мужчины — огни да битвы, Цель мужчины — уйти достойным, Где, скажите, найти ему покой? Ах, где найти покой?

Ее правая ладонь скользит вниз, ныряет в пиджачный карман. Мужчина не замечает, смотрит в ее глаза. Губы легко касаются губ.

А любовь мелькает в небе, Волну венчает белым гребнем, Летает и смеется, и в руки не дается, Не взять ее никак! О Аргентина, красное вино! [12]

Уже не поет — шепчет. Губы вновь соприкасаются, ладонь в белой перчатке — левая, легко сжимает мужские пальцы.

— Погоди… Погоди! Ты хочешь… Хочешь услышать мой ответ?

— Да, — отвечают его губы. Женщина кивает, оборачивается в сторону обрыва.

— Хорошо! Стань, пожалуйста, рядом.

Он вновь справа, она — слева. Позади — горы, впереди — горный склон.

— Наклонись…

Правая рука в белой перчатке взлетает вверх. Пистолет у его виска… Удивиться мужчина не успевает — как и услышать выстрел. Он понимает лишь, что земля под ногами исчезла, и он падает, падает…

Не упал. Смерть подхватила, крепко взяла за плечи, усмехнулась во весь костлявый оскал.

Данс-макабр!

Танго!

Пляшут тени, безмолвен танец, Черен контур, бела известка. Дым табачный из старой трубки, Голос бури из буйной пены, Нет покоя, ни в чем покоя нет!

Смерть поет беззвучно, слова сами рождаются в гаснущем сознании, вспыхивают белыми искрами, тускнеют, превращаясь в обгорелые пылинки.

Белый рыцарь — перо голубки, Черный ангел — смола геенны…

— Но почему? — кричит он, глядя прямо в пустые черные глазницы. — Почему? За что?

Напрасно! Смерть не отвечает на вопросы.

* * *

…Бумажник, кольца и документы — забрать, в левый карман пиджака положить две игральные фишки из казино и цветной проспект на мелованной бумаге. «SBM» — «Societe des Bains de Mer».

Общество Морских Купаний… [13]

Труп словно налился свинцом, но она справилась, пусть и со второй попытки. Вниз, в черную пропасть!

Прощай!

Отдышавшись, бросила туда же пистолет. Перчатки сняла, сунула в карман.

Все…

Можно было идти к машине, но женщина решила немного обождать. Повернулась спиной к морю, облокотилась о камень балюстрады, закрыла глаза… Черная тень сгустилась, подступила к самым зрачкам, но женщина ничуть не испугалась. Улыбнулась, поправила сбившуюся набок челку. Запела беззвучно, Смерти под стать.

А любовь мелькает в небе, Волну венчает белым гребнем, Летает и смеется, и в руки не дается, Не взять ее никак! О Аргентина, красное вино!

…Ангел Смерти — никому не известно, каким будет его лицо. И когда он впервые приходит, его не могут узнать. У него — нежные черты. Но когда обнаруживаешь, что скрыто под ними, уже слишком поздно [14].

4

Он проснулся во сне. Глаз открывать не стал — ни к чему. Там, за прикрытыми веками, наверняка какая-то мерзость. Притаилась — и ждет, пока на нее взглянут.

А вот не стану! А вот не взгляну!

— Крабат!.. [15]

Под головой вместо подушки — холодный камень. Спина затекла, на лбу выступили капли пота. Воздух несвежий, прелый, словно внутри старой пивной бочки.

— Крабат!.. Кра-а-абат!..

Такое с ним уже случалось, и он не испугался. Правильнее всего не отвечать и конечно же не смотреть. Вдохнуть поглубже — и крикнуть что есть силы, чтобы проснуться уже по-настоящему. Встать, вытереть пот со лба, допить холодный чай…