Рождение стрелка - Артем Кузнецов Страница 32

— Это то, о чем я думаю? — Спросила Озэйн, вертя корзинку в руках.

— О да, ку-хи-хи! — Ответил Лазар.

— Ты как ее раздобыл? — Спросил Филипп, сразу признавший в корзинке свое детище.

— Это была плата за мои услуги, — улыбнулся Лазар.

— То есть ты отправил своего клиента на поиски этой корзины в качестве платы? — Поднял брови Филипп. — Да ты ненормальный!

— Ку-хи-хи!

— Прям как в сказках, сказала Озэйн, ставя корзинку на стол. — Герой обращается к мудрецу за помощью, но тот требует отправиться в неведомые края и притащить оттуда неведомую хрень. Только тогда, мол, помогу тебе.

— А что за клиент-то был? — Спросил Филипп.

— Имя назвать не могу, тайна это, сами понимаете, — развел руками Лазар. — Но он привез ко мне девочку в хрустальном гробу. Знаете же, что это такое?

Оба его собеседника синхронно кивнули. Хрустальный гроб был очень дорогим, и потому мало распространенным амулетом. Мало кто про него слышал, а видело воочию еще меньше. Представлял он из себя, как понятно из названия, гроб из хрусталя. Но с гробом его роднило только внешнее сходство и больше ничего. Это был мощнейший целебный амулет, способный залечивать очень тяжелые ранения.

Помещенный в хрустальный гроб человек вводится в состояние глубокого сна. Настолько глубокого, что оно практически неотличимо от смерти. Даже сердце начинает биться с частотой один раз в десять минут. После этого амулет запускает процессы регенерации организма человека и усиливает их. Если человек не умер до того, как его поместили в этот амулет, очень высока вероятность, что его жизнь будет спасена.

Но даже столь мощный амулет был не всесилен, да еще имел, впридачу, массу недостатков. Он не мог отрастить человеку утерянную конечность, не мог вправить сломанные кости. Некоторые болезни, например белая лихорадка, не могли быть излечены с помощью него. Амулет не может работать сам, его требуется все время контролировать, а значит рядом всегда должен быть маг. Если его не будет, поле амулета потеряет стабильность, расползется и находящийся внутри человек умрет. При этом магу тоже нужно есть, спать, а значит их должно быть минимум двое. И при всем при этом, процесс заживления идет очень медленно. Про невероятно высокую цену, на фоне всего остального, можно вообще не упоминать.

— Ну так вот, — продолжил между тем Лазар. — Привез он ко мне девочку лет десяти, может чуть больше. Дочь свою. На редкость рисковый папаша, замечу. Одно неосторожное движение и конец… Так, о чем это я? А ну да… Так вот привез он девочку. Страшное зрелище, скажу я вам, все тело перекручено. Руки, ноги, ребра, все попереломано, левая стопа раздроблена. Несчастный случай на охоте. Сами понимаете, что в таком состоянии даже хрустальный гроб не поможет, нужен целитель экстра-класса… — Лазар замолчал, о чем-то задумавшись. — Это было очень сложно. Одна только подготовка заняла у меня четыре дня. Для лечения амулет нужно было отключить, после чего у меня оставалось всего несколько минут, чтобы что-то сделать. Я даже все движения заранее отрепетировал, а клиент служил мне макетом. Отец все-таки, ауры похожи. Наверняка забавно со стороны смотрелось, ку-хи-хи…

— И как все прошло? — Спросил Филипп, потому что маг, внезапно, замолчал.

— Не идеально, но больше я сделать не мог, слишком ослабленный организм, — продолжил Лазар. — Легкая хромота на всю жизнь ей обеспечена. Впрочем, ее отец был рад и такому исходу. Как только девочка более-менее оклемалась, чтобы можно было без боязни отправиться домой, они уехали, но перед этим узнали стоимость моих услуг. Ну а я, видя счастливое лицо отца, дочь которого еще недавно умирала у него на глазах, не стал просить слишком много. Только маленькую корзинку, ку-хи-хи. Видели бы вы его лицо, когда он это услышал.

— Ну ты и… — Филипп замолчал, подбирая нужное слово. — Вот после такого вас всех и считают безумцами, — сказал он, так ничего и не подобрав.

Лазар на это только развел руками, продолжая ухмыляться.

— Ты знаешь, — задумчиво сказала Озэйн, — Пожалуй я постараюсь не пользоваться твоими услугами мага-целителя в мирное время, а то еще отправишь достать тебе что-нибудь эдакое. Какой-нибудь локон эльфийского принца, например.

— Угу, — пробурчал Филипп, — Из подмышек.

— Ку-хи-хи, а хорошая мысль!

— Ну хорошо, — улыбнулась Озэйн, — Если мне удастся поймать эльфийского принца, я сразу обрею ему подмышки и весь пучок будет твоим.

— Ловлю на слове, ку-хи-хи!

— Кстати, а у эльфов, вообще, растут волосы в подмышках? — Спросила Озэйн.

— Да кто их разберет, этих эльфов, — махнул рукой Филипп.

— Борода у них точно не растет, — сказал Лазар. — По крайней мере у взрослых. Детей эльфов я не видел.

— И ты хочешь сказать, что эльфы рождаются с бородой, а потом она у них выпадает, как молочные зубы? — Спросил Филипп.

— Ку-хи-хи! — Хохотнул Лазар. — Маловероятно, но вдруг.

— Ладно, — подняла Озэйн чашку с чаем, — Хватит обсуждать эльфийские подмышки. Давайте выпьем за успешность нашего похода.

— Хоть это и не вино, — поднял Филипп свою чашку стукнул ей о чашку Озэйн. — Пусть нам сопутствует удача.

— И пусть нам повстречается эльф с самыми мохнатыми подмышками на всех трех континентах, — весело сказал Лазар и грохнул свою чашку о чашки друзей.

Проснулся я не выспавшимся и в ужасном настроении. Было раннее утро, в узкую щель окна проникали первые лучи восходящего солнца. Пальцы не болели. Размотав бинты я увидел, что пальцы на левой руке стали нормального размера, а раны на правой уже начали подзаживать. Хорошая мазь у этого доктора, и как он мне ее подсунул, будто знал, что понадобится. А может и знал, кто их, волшебников, разберет, я о них вообще мало что знаю.

Перевязав руки чистыми бинтами, оставшимися от вчерашних, я решил посмотреть, что там насобирал трактирщик. Три кошелька, причем достаточно толстые. После осмотра их содержимого мое настроение немного поднялось. Всего, во всех трех кошельках, оказалось двадцать четыре серебряных и двести тридцать восемь медных монет. Это выходит чуть больше двух золотых. Хороший улов. Если бы не прошлая ночь, я бы запрыгал от радости.

Я пересыпал серебряные монеты в один мешочек, не забыв добавить к нему свою оставшуюся. Ее, кстати, никто не взял, видимо тут у своих воровать не принято. Только тихо прирезать, если что. Медяки я ссыпал в другой мешочек. Увесистый получился, килограмм меди, не меньше.

Взяв кусок бинта, я скрутил его во что-то типа шнурка и привязал его к кошельку с серебром, а сам кошелек повесил на шею. Поправив висящий на груди кошелек, я засунул его под рубашку. Сойдет. Кошелек с медяками я просто повесил на пояс, больше эту гирю запихать было некуда. Я не собирался больше оставаться в этой гостинице, так что арбалет и стрелы запихал обратно в свой заплечный мешок.