Зло побеждает зло - Павел Дмитриев Страница 32

Каков все же подлец Блюмкин! Походя залил адский коктейль в механизм поворота истории. Зачем?! Мы прекрасно можем обойтись вдвоем. Но бывшему чекисту наплевать. Он во что бы то ни стало хочет замазать девушку в бадабум, требует хоть малую, но личную лепту. Смешно… как будто следователям, если вдруг до них дойдет, будет какое-то дело до тонкостей.

Мне проще. Страсти давно выгорели. Нет личной ненависти, скорее мной движет то самое нудное злое чувство, с которым приходится чинить сломавшийся в ночи унитаз. Отсутствие эмоций, минимум рисков, максимум — вероятность поражения цели. Просто сделать и забыть. Когда-то я уцепился за эти слова и продолжаю держаться за них как за маяк.

Работа попаданца в прошлое — жизнь или смерть. Он врач у постели больной истории. Долго и старательно я искал вариант с "жизнью" — не вышло. Блюмкин обещал, клялся, но, по-моему, даже не попробовал. Ему нравится убивать. Он тоже читал проклятых "коней" Савинкова. Поэтому будет "смерть". Даже чужая — страшный выбор, но иного у меня нет.

Александра тяжело вздыхает. Под тонкой тканью сорочки ее грудь ходит порывисто и глубоко:

— Ты купишь мне пистолет? Маленький такой, но надежный?

О время! Что ты с нами делаешь?!

— Бомбой бы вас всех, безусловно! Атомной! [92]

Рига, июль 1929 года (год до р.н.м.)

Огромное закатное солнце медленно тонуло за неровной стеной домов. Страшно далеко по меркам астрономии и вместе с тем совсем рядом, где-то в районе Рижского порта. Багровые отсветы пятнали высокий потолок, мягко растекались по обоям, а в завершение — растворялись на золотистом сиянии дубового паркета арендованной квартиры. Несоразмерно дорогой и совсем ненужной, но — положение обязывает. Глава солидного биржевого аналитического агентства "The Wave Principle" не может позволить себе перебиваться дешевыми клоповниками. Только полноценное жилье в новой, недавно отстроенной пятиэтажке по улице Кришьяна Вальдемара.

Позади полтора месяца упорной работы. На кону остаток франкфуртского клада. Завтра, край послезавтра ответ на вечный вопрос — быть мне с деньгами или без оных. Иначе говоря, продолжать игру за перелом советской истории или на десяток лет забиться в стонущую под гнетом великой депрессии, но все же сытую глушь Вирджинии — писать футуристические романы да зарабатывать стартовый капитал.

Как я докатился до преступной авантюры?

… После успешного, но, мягко говоря, недешевого вояжа за смартфоном в большевистский Ленинград пришла пора исполнять обещание — рентовать Марте приличную лавку с репутацией и товаром. Тут-то и выяснилось страшное: денег нет. Не сказать что совсем, но приобрести за оставшиеся тридцать тысяч марок устойчивый бизнес в Берлине никак не получалось. От забегаловки в Гамбурге, несбыточной мечты былых дней, Марта каждую ночь энергично отказывалась. Стимуляция воображения оказалась не напрасной — используемые в процессе изделия фабрики герра Фромма натолкнули меня на следующую идею: производство и продажу латексных воздушных шариков. [93]

Встреча с презервативным магнатом прошла конструктивно. Он не забыл странного эмигранта и полученную за счет его инновации прибыль, поэтому согласился за свой счет изготовить технологическую оснастку и опытные образцы новой непрофильной продукции.

Дело оставалось за малым. Мы с Мартой учредили в равных долях компанию с нехитрым названием "Kinderluftballons", затем занялись открытием торговых точек. Сразу трех — несложный расчет показывал, что меньшего количества на достойную жизнь попросту не хватит. Затраты рисовались вполне посильными — я рассчитывал уложить весь проект в десять тысяч марок.

Знай я тогда хоть примерно, как чудовищно затратен процесс, не размахнулся так широко. Но бесчисленные мелочи затягивали в свои жернова медленно: день за днем, марку за маркой. Мы постоянно спотыкались на скрытых платежах, лгущих прямо в лицо подрядчиках, бракованных витринах, криворуких сотрудниках. Красной строкой в бюджете прошли немецкие бюрократы — российские чиновники следующего века по сравнению с ними суть невинные младенцы. Везде хоть немного, да заплати, подтолкни, объясни, надави.

Чего стоила одна лишь проблема с гелием. Мне как-то попалась заметка об участии наполненных им дирижаблей в Первой мировой, [94] так что особых сложностей с поставками не ожидал. Кто же знал, что чуть ли не единственный промышленный производитель — Соединенные Штаты? Им несказанно повезло — месторождения природного газа содержат аж несколько процентов гелия, чуть не в сто раз больше, чем у большинства европейских коллег. Однако в Германию продавать стратегическое сырье категорически запрещено. То есть разоружили немцев по Версальскому миру качественно, однако бояться все равно не перестали — добивают тяжелое дирижаблестроение с помощью эмбарго. [95]

Пришлось заказывать баллоны для заправки шариков контрабандой из Бельгии. Наши смешные количества никого всерьез не интересовали, но неприятно удивила итоговая цена. В итоге "Непостижимое и чудовищное" [96] вытрясло из моих карманов ровно втрое больше запланированного. Проще говоря все, до последней сотни марок. Для оплаты аренды первой точки в торговом центре Wertheim Марта заложила в ломбарде советских соболей. Обеспечительный платеж тысяча марок, столько же вынь да положь за первый месяц.

Однако дело того определенно стоило. Под жадные крики киндеров фрау и герры расхватывали перевитые в фигурки зверюшек "сосиски" так, что пришлось ставить за прилавок сразу несколько продавщиц. Уходило три-пять сотен шариков в день, по двадцать пять пфеннигов, что сравнимо с ценой булки белого хлеба. Месячный оборот — под три тысячи марок, или почти тысяча чистой прибыли. Невероятно, фантастически много. Марта чертила таблицы по завоеванию Франкфурта, Парижа и Вены, кривая доходов загибалась вверх подобно количеству пользователей Фейсбука. Наш банковский счет лет через пять грозил посрамить состояние семьи Ротшильдов.

Вот только время… нам выпало очень уж неудачное. Учебники истории 21-го века недвусмысленно подсказывали — уже через год берлинцам станет не до развлечений. Через два — о продаже шариков лучше забыть. Глупо рассчитывать на сбыт детской чепухи, когда в стране половина мужчин сидит без работы.